На обломках рая (СИ)

Леонид был вторым салонным любовником в нашем театре и вполне мог быть и героем-любовником, если бы имел более покладистый характер, но он всегда имел своё мнение и часто критиковал там, где нужно было бы и помолчать. Конечно, Леонид всегда отличался в лучшую сторону от всех наших мужчин, но вот вероятность попасть с ним в какую-нибудь историю была чрезвычайно велика. Мои папа и мама были категорически против нашего брака, а директор театра напрямую намекнул мне, что я могу скатиться в субретки (амплуа бойкой, остроумной, находчивой и лукавой служанки, помогающей своим господам в их любовных интригах), а потом и в дуэньи (амплуа характерных старух, служащих посредницей между влюблёнными или, напротив, препятствует их сближению). И Леонида обижать очень не хотелось. Настроение было паршивое препаршивое. И Леонид на последние деньги повёл меня в ресторацию. Время провели весело, а потом пошли в театр, в гримёрную Леонида, он обещал, что там нас ждёт бутылочка лафита (французское красное вино бордоского типа из округа Медок).

- Нам не дают быть вместе, - патетически сказал он и предложил способ быть вместе навечно.

- Мы сбежим? - предположила я, но он предложил отравиться одновременно припасённым им ядом, как Ромео и Джульетта. - И нас похоронят вместе, - сказал он.

- Но самоубийц не хоронят на кладбище, - возразила я.

- А кто узнает, что мы были самоубийцами? - спросил он. - Мы просто пили вино, в котором оказался яд. Мы же не оставляли никому прощальные записки и все видели нас в ресторации беззаботно веселящимися актёрами губернского театра.

- Я боюсь, - сказала я.

- А ты любишь меня? - спросил Леонид.

- Да, люблю, - ответила я.

- Тогда пьём, - безапелляционно сказал он и налил в бокалы вино. - На счёт три.