На обочине канона (СИ)

— И ты вспомнил мой рассказ про определение лжи шаринганом! — снова заходится в смехе пограничник. — Как только умудрился одурачить бедного влюблённого парня? Он ведь не заставлял тебя перед разговором складывать печати, среди которых можно спрятать нужную для Хенге.

— Мне просто повезло, — пожимаю плечами.

— Плохо! — следует незамедлительный вывод. — В таких вещах нельзя зависеть от воли случая. Поэтому сейчас мы будем отрабатывать эту технику до тех пор, пока надобность шевелить пальцами не исчезнет вовсе. Работаем!

— Кио-сенсей, разрешите вопрос? — на автомате скручиваю нужные фиги, что абсолютно не мешает разговору. — Вы рассказывали нам об основных кланах Конохогакуре, но с нами в Академии учится Кедоин…

— Про которых я не упоминал, — кивает дядя. — Что ж, клан Кедоин — плод альянса Яманака, Нара и Акимичи. Они были союзниками ещё до основания деревни и однажды пытались вывести идеальных бойцов, которые сочетали бы в себе лучшие качества трёх кланов.

— Судя по вашему тону, попытка провалилась?

— Как сказать… — шиноби задумчиво чешет затылок. — Бойцов точно не получилось. Получившиеся шиноби были совсем не способны повелевать тенями, почти не могли читать мысли противника, а изменениями тела владели только самыми небольшими — никаких увеличений до размеров небольшой горы. Плюс ко всему, у них просто мизерный объём чакры — на пару слабых ударов максимум.

— Но почему их клан сохранился? — Обито искренне недоумевает.

— Потому что один из первых шиноби Кедоин нашёл способ сделать свой клан полезным. Благодаря технике Акимичи им доступны изменения тела, а способности Яманака, пусть и усечённые, позволяют контролировать этот процесс и считывать верхний слой мыслей человека. Не мыслей даже — просто жестов, слов и фраз, которые используются каждый день и намертво входят в привычку. В итоге получается идеальное Хенге, которое не раскусить ни Инузука, ни Учиха. Да и Яманака отличат замаскированного родственника только при глубоком сканировании. Кедоин стали идеальными шпионами. Именно такие миссии им и поручают. Удивительно, что они отправили одного из своих в Академию — обычно их дети проходят тренировки исключительно внутри клана и никому не показывают своих лиц.

— Спасибо за рассказ, Кио-сенсей! — только бы не заметил, только бы…

— Не за что. И никаких больше рассказов. Вы оба отвлекались и сбивались множество раз. Переходим к силовым тренировкам.

— У-у-у…

— Инаби-кун, ты спишь?

— М-м… уже нет, хотя и засыпал.

— Инаби-кун, а почему ты спрашивал у сенсея про Кедоин? Влюбился, да?

— Нет, Обито-кун, не влюбился.

— А я думаю, что влюбился! Вот только не знаю, в Йоко-чан или в Киоко-чан?

— В обеих.

— Что-о?! К-как это — в обеих?

— Да шучу я. Обито-нии, знаешь, что хотел у тебя спросить?

— Что?

— А вот помнишь, ты говорил, что тебе нравится Рин-чан?

— Кх-м, ага, помню…

— Я думаю, на самом деле она тебе не нравится.

— Неправда! Она…

— Не кричи, весь дом перебудишь! Уверен, ты её не поцелуешь.

— Я? Её?!

— Ага, даже если она сама первая потянется, ты испугаешься и отскочишь.

— Враки! Ничего я не испугаюсь!

— Спорим?

— Спорим!

— На желание!

— Идёт! Только никаких дурацких желаний вроде «пни Инузуку» или «ущипни Абураме»!

— То есть, чтобы желание не затрагивало посторонних, а касалось только нас двоих?

— Да!

— Договорились.

— Ха! Вот увидишь, когда-нибудь я обязательно…

— Ну-ну, не верится что-то…

— …

— Обито-нии?

— Что?

— Прекрати обижаться. Ты своим сопением мешаешь мне спать.

— Так тебе и надо, Инаби-бака!

Комментарий к Глава 14 — Очень длинный день [1] яп. «уголь»

====== Глава 15 — Змей-искуситель ======

Иногда Орочимару казалось, что он спускается не в кабинет главы Корня Анбу, а в святилище неизвестного грозного бога. За все эти годы ни одна видимая ему вещь ни на йоту не сменила своего положения. Тот же стол в пятне света, окружённый густой чернильной тьмой, тот же мягкий ковёр, глушащий звук шагов, те же курящиеся ароматические палочки, забивавшие запах вышколенной охраны. И тот же хозяин кабинета, восседающий на своём месте величественным деревянным идолом[1]. Змеиного саннина никто не назвал бы впечатлительным или, упаси Ками-сама, романтичным. Но даже его здешний антураж до сих пор пробирал до костей. Впрочем, это не мешало лучшему из Конохских естествоиспытателей воспринимать происходящее скорее как учёбу у великолепного специалиста с уникальным опытом. Орочимару потому и достиг столь многого в столь раннем возрасте, что не пропускал ни одной, даже самой невзрачной возможности узнать новое и стать сильнее — будь то вражеские техники, забавные крылатые фразы или полезные особенности антуража в кабинете лица, облачённого немалой властью. Он был уверен — любую мелочь можно, приспособив для себя, обернуть на пользу.

— Рад встрече с вами, Данзо-сама, — Белый Змей Конохи постарался не допустить в свой голос ни единой раздражённой нотки. — Чем вызвана такая… спешка?