На одной далёкой планете

Тогда Дидл рассказал другу о своих делах и о разговоре с Лютиком. В ответ он услышал возмущенную тираду, в которой Уго называл неизвестного Лютика клеветником, а метра Эри величайшим ученым планеты.

— Не слушай ты этого болтуна, Дидл! Ты сам видишь, каких замечательных результатов добился метр Глоб всего за полмесяца. Еще двадцать килограммов — и ты выдернешь Буги. Шутка ли сказать, самого Буги Бизона!

Разговор с Уго немного успокоил Дидла, а на следующий день у него состоялся второй разговор с Лютиком.

— Говорят, Ерька тебе конские унутренности пересадил? — сказал он, появляясь на стене.

— Ага, — отвечал Дидл. — Я теперь двести пятьдесят тяну. Еще двадцать — и Буги выдерну.

— Ну что ж, поглядим-поглядим, чем все кончится, — неопределенно проговорил Лютик.

— А чего глядеть?

— Поглядим-им…

Последующие дни Лютик время от времени появлялся на стене и, посплетничав, исчезал, произнося каждый раз как заклинание: «Ты мене не видел, я тебе ничего не говорил».

От него Дидл узнал, что Питон и Глоб давние соперники на научном поприще, а теперь их соперничество обострилось из-за измены Зиги Бинома. Люди Питона теперь всячески исподтишка вредят Глобу, но лично он, Лютик, к этой склоке никакого отношения не имеет. Он независимая единица в ОСЛЮПе, а с Питоном его связывает только то, что он возит ему бензин для коров. (Лютик говорил «биньзин».)

— Он выводит такую породу коров, чтобы вместо молока биньзин давали, — пояснил Лютик. — Весь биньзином провонял, вот Зига от него и сбежал.

Прошла еще неделя, и Дидл, работая на контрольном канате, побил рекорд Буги Бизона.

Уго ликовал. Лютик скептически хмыкал. Радовался и Дидл, но не так чтобы очень. Успех окрылил его, и он вошел в азарт. А когда человек входит в азарт, ему все мало.

Еще через неделю Дидл тянул триста. Он ощущал, как в нем пробуждаются могучие силы. Мешки с песком он теперь подбрасывал легко, как мячики, а кирпичную кладку рассыпал одним движением плеча. Но странно, его успехи как будто не радовали экспериментаторов: метр Эри во время обходов придирчиво осматривал Дидла, мял ему живот и что-то сердито бормотал себе под нос. Стоявший рядом Зига говорил непонятно:

— Реакция отторжения, дорогой метр. Как хотите, а ваш вирус не работает. Может быть, применим все-таки вирус Питона?

— К черту Питона! — взрывался Глоб. — Не произноси при мне имени этого мерзавца!

— Но дело проверенное, метр. Чужеродные клетки сливаются как родные.

— К черту, к черту! — кричал Глоб, топая ногой.

— Как хотите, метр, — обиженно говорил Зига, — мое дело предложить. А то материал только зря пропадает.

После одного из таких споров Глоб долго молчал, насупившись, потом махнул рукой и мрачно сказал:

— Ладно, давай своего Питона. Только чтобы ни одна сволочь…

— Ни, ни, дорогой метр! — просиял Зига. — Все будет в полной тайне.

Зига стал делать Дидлу какие-то очень болезненные уколы, от которых у него по полчаса ломило в ягодицах.

Уго Барабанчика успехи Дидла приводили в неистовый восторг. Во время очередного разговора он сообщил Дидлу, что пишет второй роман, где главными героями будут Дидл, Эри Глоб, Зига и, конечно, он, Уго Барабанчик.

— Вот только название никак не могу придумать, — жаловался Уго. — Половину романа уже написал, а названия все нет.

После серии новых уколов с Дидлом стали происходить странные вещи. Однажды под утро ему приснилось, что он стал жеребцом и с громким ржанием скачет по полю в табуне таких же, как он, жеребцов.

Проснулся он от собственных криков и увидел над собой склонившееся внимательное лицо Зиги Бинома.

— А ну, крикни еще раз, — приказал Зига.

Дидл крикнул и оторопел от неожиданности. Крик получился очень похожим на конское ржание. В этот момент в комнату вошел Эри Глоб.

— Он ржет, метр! Вы слышите, он ржет! — воскликнул Зига. — А ну, еще раз, Дидл.

Очень скоро Дидл уже ржал, как настоящий конь. Его потянуло на овес, а через некоторое время у него начал вдруг разбухать зад.

— Хорошо-э, хорошо-э, — одобрительно говорил метр Глоб и приказывал Зиге: — Побольше овса, распаренного в молоке. И витаминов.

У Дидла появился громадный аппетит. Он съедал по ведру распаренного овса в день. По ночам ему снились сны с участием молодых кобылиц, а днем он вертел головой, с беспокойством разглядывая свой зад, который подозрительно напоминал конский круп.

«С чего бы так?» — тревожно думал Дидл.

А тут новое огорчение. Дидл застрял на трехстах двадцати килограммах и больше, хоть тресни, не вытягивал. Силы, чувствовал, росли, но уходили куда-то не туда.

— Что-то я сомневаюсь, — сказал он, не выдержав, Зиге.

— В чем сомневаешься? — ласково улыбнулся Зига.

— Да как-то оно не то… зад вот растет, — пробормотал Дидл. — Зачем это?

— Ах, пустяки! — засмеялся Зига, хлопая Дидла ладонью по плечу. — Не волнуйся, дурашка. Это побочный эффект, когда наберешь полную силу, все пройдет.

— Аа-а… тогда другое дело.

На канате Дидл взял триста тридцать и опять застрял. Зад продолжал расти и вытягиваться. Нужно было посоветоваться с Уго, но тот не отзывался. Он писал роман, а когда Уго писал, он полностью отключался от внешнего мира.