На одной волне

— Хочу через вас получить пусть даже битые компоненты кое-какого древнего оборудования — начала нашего века… — куратор недоверчиво посмотрел на него — … и кое-какие радиоэлементы…

— А как ты их легализуешь? Тут такое начнётся…

— В этом поможете вы.

— Что?

— Доложите в Москву, что Иванову подбросили записку, где указали на схрон техники, оставленной для него.

— Ты с ума сошёл? — нахмурил брови Остапов. — Ты представляешь, что будет после этого? Да сюда примчится столько специалистов, что тебя сразу ототрут от темы.

— Не ототрут. Мы всё продумали. Дослушайте, пожалуйста, до конца… — Константин неторопливо рассказал всё, временами отвечая на мелкие уточняющие вопросы чекиста.

После этого Остапов несколько минут думал, уйдя в себя. Наконец он глубоко вздохнул и потянулся, чтобы размять затёкшие мышцы.

— Не скрою, афёру ты затеял рискованную, но… — он сделал небольшую паузу — … Если бы не ухудшающиеся условия в нашем мире, я не стал бы так рисковать. Есть пока непроверенная информация, что на горизонте замаячил путч. Поэтому, у кого из «филинов» есть семьи, те получили приказ забрать их сюда. Понимаю, что руководство КГБ станет носом рыть землю, чтобы найти человека, подбросившего такую записку в твою машину. Но не пойман — не вор, а потому просто усилит наблюдение за вами и введёт в Рябиновске положение закрытого города. Но ты понимаешь, что после обнародования такой информации у тебя нет права на ошибку? Ни единого раза!

— Зато мы получим утверждённую концепцию развития и подхлестнём начало строительства завода.

— Как у тебя всё просто… — покачал головой Остапов. — А если наверху не купятся на мнение потомков? Что будешь делать?

— Поеду в Москву к самому Андропову.

— Ты охренел??

— Другого выхода нет — буду играть ва-банк.

— Ну, не знаю… как-то стрёмно всё… Ладно, рискну, но смотри мне! — погрозил он пальцем. — Чтобы больше ни одного такого демарша!

— Как скоро вы сможете меня снабдить всеми компонентами?

— Список у тебя с собой? — нахмурился чекист.

— Вот, — тот вынул из кармана рубашки вчетверо сложенный лист и протянул его Остапову.

— И эти спелись в вами… — Остапов прокомментировал написанное.

— С чего вы так решили?

— С того, что дописывали несколько человек — почерки разные. Хоть и работают в Конторе, а в голове ещё ветер гуляет… вместе с юношеским максимализмом.

— Зато мы теперь единый мозговой центр, — усмехнулся Константин.

— Мгм… — продолжая просматривать список, согласился с ним чекист — … Ты мне по ушам не езди… — наконец он дочитал до конца и свернул лист обратно вчетверо. — Хорошо, я проконсультируюсь с руководством. Дадут «добро», значит реализуем проект, нет — будешь обходиться старым уровнем.

Маленькая интерлюдия. Тем временем. Калачеевский обком

Секретарь председателя Калачеевского обкома только что получила корреспонденцию. Неторопливо вскрыла первые конверты, разложенные по габаритам — от мелких до крупных. Просьбы, жалобы, анонимки — этот поток, казалось, был неиссякаем. На каждом конверте она ставила своё резюме, переправляя в соответствующий содержанию письма отдел. Наконец её руки потянулись к большому конверту, пришедшему из Москвы. То, что он пришёл из секретариата ЦК КПСС, насторожило сразу. Даже лоб покрылся испариной. Такие письма были редкостью — обычно корреспонденция из столицы сразу ориентировалась на конкретные отделы. Женщина осторожно вскрыла его, и в руки легло несколько материалов. Газету с заметкой об Иванове Константине Сергеевиче она вспомнила сразу — та статья в обкоме стала фурором почти на месяц, а потом ей на глаза попала рекомендация. Приём в члены партии не был в сфере её профессиональных обязанностей, но подписи… Рекомендацию на вступление товарища Иванова в члены КПСС подписали товарищи Пельше и… Андропов. Мгновенный шок сменился чрезмерным рвением: она рванула в кабинет председателя обкома — Николая Дмитриевича Захарова.

— Что случилось? — тот поднял на неё глаза.

— Н-н-николай Дмитриевич… тут в-в-вот… — запинаясь, она положила перед ним конверт и документы.

— Что это?

— А вы почитайте.

По мере ознакомления с документами, Николай Дмитриевич сам стал покрываться испариной. То, что генсек каким-то образом оказался в курсе жизни и трудовой деятельности Иванова, означало для Захарова серьёзное упущение — тот был сведущ в делах этой артели и конкретно самого Константина, а Николай Дмитриевич, по сути, имел только поверхностный взгляд по этой газетной заметке. По спине сразу же потёк пот, руки затряслись, как после обильного принятия на грудь. Такими дрожащими руками он снял трубку внутреннего телефона и набрал номер.

— Серёжа, быстро зайди ко мне! — вызвал он инструктора по Рябиновску.

Спустя пару минут тот вошёл в кабинет.

— Что случилось, Николай Дмитриевич?

— Это я должен у тебя спросить! Почему я не в курсе дальнейшей общественной жизни товарища Иванова, а в руководстве страны о нём знают лучше меня?!

— Это тот, что помогает ветеранам? — уточнил Сергей.

— Других пока на горизонте не появлялось! — сердито ответил ему Захаров.