На одном вдохе

Транки, транки, транки… утюжат голову как танки.

Мы сидим за стойкой в углу огромного зала ночного клуба «Скорпион». Я ем сочный стейк с брокколи и запиваю какой-то дрянью со вкусом ананаса и водки. Глеб ковыряет вилкой жареную семгу и смотрит на меня глазами, в которых сосредоточилась вся печаль еврейского народа.

В ночной клуб мы притопали в компании трех здоровенных негров лилового цвета.

– Почему они лиловые? – слишком громко спросил я на полпути.

– Лиловые – мы. А они просто синие, – философски заметил Глеб.

В зале негры куда-то пропали, а мы прямиком направились к стойке. В голове по-прежнему было мутно…

Внутри большого зала грохотала музыка и переливались разноцветные огни. Мне казалось, будто это аквариум, набитый сверкающими рыбами, вообразившими, что пляска на раскаленной сковороде – настоящая жизнь. Они выбрали слишком быструю жизнь.

Покончив с поздним ужином (или ранним завтраком), мы протиснулись к сцене, где на шесте заплеталась и шипела женщина, похожая на змею. Я сразу понял, что больше не могу без нее. И она без меня.

Увидев в моих руках веер из бабла, она стала колдовать. В итоге я потерял все. Больше не оставалось ни до, ни после – были только огромные неподвижные глаза, судорожные извивы ее тела, плотно охватывающие меня…

Но не об этом спич. Я нутром чувствовал, что всеми конечностями влип в нечто очень серьезное. Нет, женщина-змея была не при делах – она лишь являлась предвестницей той череды ужасных неприятностей, которые ждали меня в ближайшем будущем. Так мне казалось. Точнее, я был в этом уверен.

Женщина-змея скользила по сцене исключительно для моей персоны, приоткрывала краешек завесы то в одном интимном местечке тела, то в другом… И я прикрывал эти места последними купюрами…

Мой новый знакомец куда-то пропал.

Я объяснялся в любви к женщине-змее, читал мантры на непонятных языках, касался ее кожи… Рвался сквозь охранников, повисая у них на руках.

– Черкни мне свой номер! – умирая, протягивал я свой мобильник.

Знакомец снова вынырнул из темноты, потащил меня к стойке. Там уже стояло спиртное. Много спиртного. Мы обливали друг друга шампанским, шастали в гущу танцпола, плескались в шелесте прохладных и потных рук… Я быстро забыл о женщине-змее и примерял в ладони чью-то крепкую задницу, мял губами чьи-то щедрые губы…

А потом произошло событие, от которого мое сознание вмиг прояснилось и мозг снова начал соображать на полную катушку. Сначала к нам подрулил бармен и потребовал рассчитаться по счету. Отвратительный тембр его голоса заскрежетал по барабанным перепонкам так, словно бодрящий звон будильника резанул по волшебному предутреннему сну.

Мы с товарищем молча глядели друг на друга.

– Сегодня платишь ты, – тихо сказал я.

– Нет, давай лучше ты, – промямлил он в ответ, подбирая все время вываливающийся язык. И стал ловить в воздухе невидимое насекомое.

Его голова устало болталась на слабой шее, отчего крючковатый еврейский нос описывал замысловатые фигуры высшего пилотажа.

Может, утро и мудренее, но определенно тяжелее, чем ночь. Пока я рыскал по пустым карманам, бармен привел пару здоровенных и самое главное – трезвых охранников. Черт… Праздник заканчивался.

Пройдясь по всем карманам, я вспомнил, как сильно любил этой ночью женщину-змею. Денег не было. Ни рубля.

«Блин… – пронеслось в мутной башке. – На те бабки, что я просадил этой ночью, можно было целый год кормить африканскую деревню!..»

Несколько мгновений я гонялся за некоей мыслью в голове. Поймал. Однако на извечный вопрос «Что делать?» ответа не нашел.

Охранники и бармен уже перешли к оскорблениям и угрозам, сравнимым разве что с проклятиями в адрес Саддама Хусейна. Мне казалось, что эти шавки на коротком поводке уже готовы отцепить ошейники и начать войну… И вдруг случилось то, от чего я онемел как минимум минут на десять.

«Вот оно, – изумленно подумал я, услышав вступительную фразу новоиспеченного друга. – Вот начало тех неприятностей, что маячили на горизонте несколько последних дней…»