На огне святом сожжем разлуку (СИ)

- И этому желторотому дайте желанную волю! Только перед тем выпеките глаза! Ха-ха! Пусть летит слепой сокол в небо! Ха-ха-ха! Пусть летит!

Закричал, забился в сильных руках Диводар, но силился зря. Огненные зарницы упились в глаза, смели солнце, синее дивоколо, весь белый мир. Раскрылась багряная бездна, дыхнула пламенем, затопила юношу морем боли.

Его вбросили в шаткий челнок, толкнули на воду. Бурное течение подхватило, понесло. Еще долго преследовал его неистовый хохот насильников, или, может, то неистовствовали пороги, соревнуясь с пенистыми волнами, или грозы свирепствовали далеко в горах? Диводар чувствовал лишь одно: мир - безмерная мука, которой нет конца.

Боль надорвала меру ощущений, сознание изнемогало и покинуло юношу. Зато пришли виденья. О счастье! Он опять видит! То, прежнее, лишь кошмар. Вот рядом с ним - верные рыцари, дорогой наставник Горипал, все при оружии, верхом. Только почему огорченные мужественные воины? Почему склонились книзу лица, а из глаз капают кровавые слезы? Юноша кричит от ужаса, бросается к товарищам, хочет обнять, а они каменеют, покрываются темно-зеленым мхом, врастают в землю. И снова он одинок, под взглядом бескрайнего дивокола. Но нет! На горизонте роятся тучи врагов, они приближаются, все более сжимая кольцо, куда от них укрыться? Разве что за тучи? Но и дивоколо спеленало багряным полотнищем, из него каплет кровь, и каждая капля падает на Диводарово чело, будто растопленная бронза.

Плыл юноша через море муки и не мог переплыть.

Сколько так было - кто мог сказать?

А когда вернулась понимание, вокруг плыла тишина и розовая мгла. Тупая боль долбила голову. Будто два черных ворона сидели и клевали в те места, где когда-то были глаза. Вспыхнула зарница понимания: о Яр-Див, он навеки ослеп! Ничего более не увидит: ни ясного дивокола, ни дорогих звездочек, ни мягких цветочков на лугах, ни огнистого солнца.

Диводар зарыдал в отчаянии, охватив ладонями лицо. Слезы оросили раны глаз, усилили жгучую муку. Не в силах сдержать страдание, юноша наклонился из лодки, зачерпнул воды из потока, плеснул в лицо. Стало немного легче.

Вокруг нежно хлюпала волна - мягко, успокоительно. Почему-то в памяти всплыли слова старого Тайно-чуда: «Все громы заканчиваются тишиной».

Удивился, почему вспомнились именно эти слова, пытался понять мудрые изречения, а в болезненной багряной мгле неотступно сопровождали его внимательные, печальные глаза правечного ведуна.

Разматывался клубок мысли, тянулась нить воображения. Что же теперь делать? Куда деваться? Слепой, безоружный, мизерный. Если бы еще где-то там, над Славутой, можно достаться порогов, найти рыцарей-воинов. Они бы приняли, приютили. Но как найти путь к родным родам-племенам? Кто проведет, кто накормит?

Лодка плыла по течению. Чувствовалось, что река успокоилась, горы остались позади, где-то издалека доносились детские крики, ржания коней. Потом опять все успокаивалось, только над потоком с резким карканьем летало воронье и в прибрежных рощах распевали беззаботные птицы.

Где-то внизу громыхнуло. По воде сыпнули капли дождя. Под ветром заволновалась река. Лодку погнало куда-то к берегу. Над головой раздался гром, оглушив юношу. «Может, броситься в воду, пока грохочет гроза, и сразу покончить с мукой»? - подумал Диводар.

Лодка остановилась, ткнувшись носом во что-то твердое. Дождь полил как из ведра. Гром грохота, не утихал ни на минуту. От берега плыли тугие струи ароматов – хвои, грибов, дыма.

«Кто-то жжет огонь», - подумал парень. Гроза катилась вдаль, дождь внезапно перестал. Юноше стало холодно, он попробовал подняться на ноги.

- Кто там? - послышался старческий голос от берега.

- Разве не видите? - каким-то морозным голосом ответил юноша.

- В том то и вещь, что не вижу - ответил голос - Я слеп.

Стрела кольнула в сердце парня. «Слепой». Как же это? Почему он попал к такому, как сам?

- Кто же вы? - дрожа от волнения, спросил Диводар

- Меня здесь все знают - отозвался голос. - Разве не видишь - я же Боян, певец.

- Я не здешний - болезненно объяснил парень, протягивая руки в тьму - И я тоже слепой. Меня ослепили враги в горах. И пустили на глум, на муку вниз за водой.

- О Световид! - вздохнул Боян. Затем юноша услышал, как он ковыляет к воде - Так ты ранен и брошен! Дай руку, я помогу тебе. Слышу по голосу – ты юн.

- Шестнадцать лет.

- Еще дитя. Вот так, держись за меня.

Юноша почувствовал сухую крепкую ладонь старого, припал к нему, выбираясь из лодки.

- Ну, утешься, сынок. Утешься. Со мной не пропадешь. Пойдем в убежище, там я тебя подлечу, заворожу. Ты мне все поведаешь. Все проходит, голубь мой. Все проходит, как рассветная мгла.

…Правду сказал правечный Боян.

Остался Диводар в тихом убежище на берегах Днестра. Проходили дни. Зажили раны. Приходили, рождались новые ощущения, другие стремления, неизвестные ранее думы.