На огне святом сожжем разлуку

Накатывала ночь, жуткая, густая. От Славуты дышал влажный ветер, стучал тугим крылом в открытое окно. Где же Печерун? Где ведьма? Невмоготу терпеть, сердце колотит в груди, как подбитая птица, иногда кажется, что оно вот-вот остановится.

Слышно шаги. На пороге - черные фигуры.

- Ты, ты, Печерун? Слава Перуну. А с тобой кто?

- Она.

Царь поднялся на кровати, со страхом глянул на согбенную фигуру, из-под платка блеснули пронзительные, черные глаза. Махнул рукой стражникам:

- Выйдите за двери. Ожидайте.

Ведьма медленно приблизилась к кровати. Он улыбнулся.

- Вот какая ты. Слышал я о тебе, и ни разу не видел. Моя подданная, а не видел.

- Кто тебе это сказал, что я твоя подданная? - глухим голосом спросила ведьма.

- На моей земле живешь.

- Хо-хо! - похихикала ведьма - Попробуй, найди меня.

- Хорошо, хорошо, ты в своем деле царица.

- То-то же!

- Ближе к делу. Советник сказал, что ты можешь дать мне.

- Бессмертие - подсказала ведьма - правду говорил.

- Что для этого нужно? - радостно подхватился царь.

- Много чего - загадочно ответила ведьма.

- Все, что пожелаешь. Печерун, золота ей вволю! Византийских шелков, бархата - землю устели пред ней!

- Приму и подарки - согласилась баба. - Но, чтобы приготовить напиток, надо к зелью добавить человеческую кровь.

- Крови? - поглядел царь на Печеруна. Тот молчал. - А без этого нельзя?

- Нет. Надо убить молодую девушку. Не страшись! Мало ль пролил крови? Хочешь быть бессмертным, а боишься крови?

- Правда твоя - перевел дух Горевей и оскалился - Это так, сердце екнуло. Печерун, и кого бы нам?

- Зорулю - тихонько дыхнул советник на ухо царю.

- А почему ее?

- Языкастая очень. Давно пора бы ей исчезнуть - едко пробормотал Печерун - царя не уважает, сам слышал, как ругала тебя. Мизерный, говорит, ничтожный, робкий.

- Достаточно! - громыхнул царь - Пересказываешь гадости. Зови стражу. Пусть ее найдут и.... Скажи, что это моя воля.

- Будь уверен.

Дружинники выросли у дверей. Печерун шепнул им несколько слов.  Воины переглянулись, однако не двигались с места. Советник громыхнул:

- Почему стоите? Не поняли?

- Идем уже - каким-то чужим голосом ответил усатый дружинник - только где же ее искать? Она гуляет с девушками.

- Позовите. Скажите - воля царева. Спешите!

 Воины вышли. В покоях поплыла могильная тишина. В ставнях стучал ветер, и Горевей зябко ежился от тех ударов. Ведьма посреди покоев разложила свою утварь, вытянула из сумки корешки, травы, горшки, бронзовую тарель. Разожгла небольшой огонь, что-то вбросила в высокую глиняную бутылку, оттуда поплыл черно-сизый дымок, туманящей волной окутав покой. Царь сжался под медвежьей шкурой, цокотал зубами, затравлено поглядывая на ведьму.

- Идут - тревожно говорил Печерун.

К покоям ступили дружинники. Усатый страж - бледный, аж зеленый - подступил к кровати, протянул царю серебряный бокал, в котором спаривала багряная жидкость.

- Имеешь, царь, кровь Зорулину - глухо говорил он.

- Отдай ей - напугано вскрикнул царь.

- Давай сюда - сказала ведьма – а теперь, царь, еще одно.

- Чего тебе еще?

- Надо еще крови родной.

- Что ты плетешь? - помертвелыми устами пробормотал царь.

- То, что слышал. Дай мне еще крови дочки твоей.

- О Перун! Ты помешалась?

- Поздно стонать. Ты избрал бессмертие. Пролилась кровь. Остановишься - упадет на тебя и ты умрешь наглой смертью.

- И нельзя иначе? - простонал Горевей.

- Можно - насмешливо ответила ведьма, подняв над огнем бокал с кровью. Ручеек полился в горшок, красный пар окутал бабу - Есть другой путь, царь. Ты умрешь, будет жить дочка, станет царицей.

- Я хочу жить - бормотал Горевей - Хочу увидеть, как царство мое овладеет всей землей.

- Спеши же. Время темной силы проходит. Скоро запоют первые петухи, и тогда будет поздно. Ты сгинешь.

- Думай о судьбе царства - шепнул Печерун.

- Делай, что она сказала - всхлипнул царь. - Боже, что я делаю?

Советник дал знак воинам, вывел их за двери. Ведьма успокаивающе коснулась царева плеча.

- Не страшись, царь. Бессмертный не ведает жалости.

Ползли тягучие, давящие минуты. Колдовской огонек рдел едкой мглой, пьянил душу. Тревожно суетился у дверей советник, выглядел в сени, прислушивался. Наконец в покои вошли дружинники, подали ведьме еще один бокал. Баба слила кровь из обоих сосудов в один горшок, хлюпнула на огонь. Костер кроваво запламенел.

- Что она говорила? – помертвевшим голосом спросил царь.

- Спала - уныло ответил дружинник.

- Спала - прошептал Горевей, безумно оглядываясь. - Ведьма, ты скоро?

- Питье готово! - Ведьма подала бокал - Пей, царь!

- Ужасный напиток - прошептал Горевей, держа сосуд в дрожащих руках. - И я хотел этого. Отныне нет у меня жалости. Я убил самое дорогое. Теперь все можно! Ха-ха! Все можно. Жгуч твой напиток, ведьма! Ух, жгуч!

Он выпил бокал единым духом, отбросил прочь и ухватился за грудь.

- Свет затуманило! Я умираю. Где я? Что со мной? До-о-о-ченькааа….

Он упал на кровать, вытянулся и замер. Печерун подступил к царю, заглянул в лицо, неуверенно спросил:

- Спит или что?