На орлиных крыльях

Хауэлл нахмурился. Что все это значит? В последнее время у него сложилось впечатление, что иранцы действительно хотели получить деньги. Теперь они наотрез отказались от них. Действительно ли помешали технические трудности и вся загвоздка в том, что законодательство не признает гарантию другого государства приемлемой формой залога? Или это только предлог? Вполне возможно, что Дэдгар поступил искренне. Дело ЭДС всегда имело политическую окраску, и сейчас, с возвращением аятоллы, Дэдгар страшно боится любого шага, который может быть истолкован как проамериканский. Если в нарушение правил он согласится на необычную форму выкупа, не исключено, что его ждут крупные неприятности. А что, если Хауэлл найдет предусмотренную законом форму залога? Зная, что у него прикрыты тылы, отпустит ли Дэдгар Пола и Билла?

Был только один способ выяснить это.

* * *

В то же время, когда аятолла вернулся в Иран, Пол и Билл попросили, чтобы к ним прислали священника.

Судя по всему, простуда Пола перешла в бронхит. Он обратился за помощью к тюремному врачу. Тот не говорил по-английски, но Пол легко объяснил ему, в чем дело. Он просто закашлял, и врач понимающе кивнул головой.

Полу выписали какие-то таблетки. Потом он догадался, что это – пенициллин. Кроме того, врач дал ему микстуру от кашля. Пол попробовал ее, и на вкус она показалась ему очень знакомой. Вдруг он вспомнил, что принимал ее в детстве. Когда он был совсем маленьким, мать поила его липким сладким сиропом. Ему живо представилось, как она наливала это лекарство в ложечку из старомодной бутылки и давала ему. Микстура немного помогла. Однако еще раньше у него разболелась грудь. При каждом глубоком вдохе он чувствовал острую боль.

Пол получил письмо от Рути и без конца перечитывал его. В нем не было ничего особенного – обычное письмо, в котором Рути сообщала простые житейские новости. Карен перешла в другую школу, и ей трудно привыкнуть к новому месту. Что ж, это вполне естественно. Каждый раз, попадая в новую школу, Карен очень переживала, но через день-два успокаивалась, и все шло нормально. Младшая дочь Пола Энн Мэри гораздо веселее и счастливее. Рути по-прежнему говорила матери, что Пол вернется домой через две недели, но в это уже трудно было поверить, поскольку две недели растянулись на два месяца. Рути писала, что занимается покупкой дома и что Том Уолтер помогает ей в этом, взяв на себя оформление документов. Как бы тяжело ей ни приходилось, Рути скрывала свои чувства и ни на что не жаловалась.

Кин Тэйлор чаще других навещал заложников в тюрьме. Встретившись там с Полом, он каждый раз давал ему пачку сигарет, куда были вложены пятьдесят или сто долларов. За эти деньги Пол и Билл могли получить определенные привилегии – например, вымыться в бане. Как-то во время свидания охранник на некоторое время вышел из комнаты, и Тэйлору удалось передать Полу четыре тысячи долларов.

Однажды Тэйлор пришел на свидание со священником Уильямсом.

Уильямс был пастором католической миссии, где в лучшую пору Пол и Билл познакомились с группой сотрудников ЭДС в Тегеране, принадлежащих к римско-католической церкви, которые вместе со своими семьями собирались по воскресеньям, чтобы отдохнуть, пообедать и поиграть в покер. Вильямсу было восемьдесят лет, и церковное начальство разрешило ему уехать из Тегерана, поскольку жить там стало опасно. Однако он предпочел остаться на своем посту. Он рассказал Полу и Биллу, что ему не раз доводилось сталкиваться с подобными ситуациями. Во время второй мировой войны он был миссионером в Китае, где ему пришлось пережить японское вторжение. Позднее он застал революцию, приведшую к власти Мао Цзэдуна. Он тоже сидел в тюрьме и хорошо понимает, какие муки испытывают здесь Пол и Билл.

Отец Уильямс морально поддержал их не меньше, чем в свое время Росс Перо. Встреча со священником особенно помогла Биллу, который испытывал сильное религиозное чувство. Она позволила ему смело смотреть в будущее, которое оставалось для него неясным. Перед уходом отец Уильямс отпустил им грехи. Билл не знал, суждено ли ему выбраться из тюрьмы живым, но теперь он был готов к смерти.

* * *

Революционное восстание вспыхнуло в пятницу, 9 февраля 1979 года.

Чуть больше недели понадобилось Хомейни, чтобы свергнуть и без того слабое правительство. Он призвал военных поднять бунт, а членов парламента уйти в отставку. Он назначил свое «временное правительство», несмотря на то, что Бахтиар все еще оставался премьер-министром. Сторонники Хомейни, образовав революционные комитеты, взяли на себя поддержание порядка и уборку мусора в столице. Они также открыли в Тегеране более ста исламских кооперативных магазинов. 8 февраля в городе состоялась массовая демонстрация в поддержку аятоллы, в которой приняли участие более миллиона человек. На улицах вспыхивали мелкие стычки между разрозненными отрядами верных старому режиму солдат и группами сторонников Хомейни.