На орловском направлении. Отыгрыш

Нет, это ж надо, какая невезуха: ведь только шесть часов как уехал из города маршал, оставив на добрую память пятерых крепких ребят из своего сопровождения с приказом беречь командующего как зеницу ока, а ему, Годунову, строго-настрого велев не подставлять умную башку под пули. До этого весь вечер и полночи допытывался Семен Михалыч у Годунова о ходе войны. Но что мог тот поведать? Только то, что знал по книгам. О трагедии Ленинграда. О Ржевской и Харьковской мясорубках. О Сталинградской эпопее, которой могло бы и не быть, не допусти советское командование — и лично комфронта Будённый непростительных, трагических ошибок. Вспомнил он рейды конницы Белова и Плиева (старый кавалерист довольно подкрутил усы, тут же заставив показать на карте примерный район прорыва и оперирования по вражеским тылам Первого гвардейского кавкорпуса). Рассказал о том, какой кровью и каким напряжением сил пришлось отбирать обратно у закрепившихся на захваченной русской земле оккупантов все «пяди и крохи» от тульского Алексина до Буга, Прута и Десны, как дрались на Орловском направлении весь 1942-й и половину 1943-го… Вспомнил и об освободительном походе от советской границы до Эльбы, когда местные жители встречали танковые колонны цветами, а затаившиеся бандиты из различных АК и кайтселитов, не говоря уж о жовто-блакытной нечисти, стреляли в спины бойцов тыловых частей и резали на ремни кожу с захваченных командиров. Рассказал вкратце и о том, как Красная Армия меньше чем за месяц вышибла японцев почти со всей континентальной части их колониальной империи, и о том, как янки бомбили атомными зарядами злосчастные Хиросиму с Нагасаки, и о том, как сразу после совместной победы наши доблестные союзники превратились в заклятых врагов…

Особых подробностей, дат, цифр численности наших и вражеских фронтов Годунов, разумеется, толком не помнил. Но и то, что он успел рассказать, весьма и весьма впечатлило знаменитого героя Гражданской. Потому-то он и оставил Орёл, пообещав на прощанье:

— Ты вот что… командующий оборонительным районом… Все, что ты понарассказал, конечно, на данный исторический момент — пока не разведданные, а, к примеру сказать, пророчества навроде поповских. А мы, большевики, обедни не служим. Но я тебе так скажу: продержись тут в городе ещё суток двое, покомандуй, раз уж взялся. А там — пришлём тебе толкового человека на замену… И резервов подкинем, так уж и быть! Вот тогда дела сдашь — и марш-марш в Москву! Там к тебе вопросов, чую, будет мно-ого! А пока — держись… товарищ Годунов! Удачи!

Хлопнули дверцы посеченной осколками легковушки, плесканула грязь из-под колёс — и умчался вдаль легендарный маршал…

И ведь хорошо, что уехал!

Иначе бы… Ох, беда была бы!..

— Дёмин!

— Я, товарищ старший майор!

— Вот как хочешь, но дуй до наших. В торговых рядах найдешь сапёров. Пока немцы нас не задавили, но к тому идёт. Так что пусть готовятся рвать мост. Как будут готовы, от них сигнал — три длинных свистка. Понял? Три свистка. Чтобы мы отойти успели. А потом — рвать к баталерной матери! Давай, пошёл!

— Товарищ старший майор!..

Ух, только вот не надо патетических сцен, не ко времени!

— Сержант Дёмин! Исполнять!

Поняв, что любимый командующий настроен более чем серьёзно, Сергей подобрался, пригибаясь, к площадке вагоновожатого, чуть постоял, собираясь с силами и рассчитывая оптимальную трассу — и рванул к южному берегу, то и дело кидаясь то к правой, то к левой стороне моста. Метров через сто пятьдесят, запнувшись о рельс, сержант грохнулся оземь, но тут же, вскочив на четвереньки, юркой ящерицей вновь заспешил вперед, прикрытый от флангового огня чугунными перилами.

Ну вот и славно… Авось сумеет парень добраться, и сапёры не подведут.

А то ведь если тутошние гансы переправятся через Оку и ударят в тыл нашей обороны, ситуация может стать совсем печальной. Вот же черти надоумили немчуру устроить тут десант! И не побоялись же планеры погробить, сажая их в городе! Дотянули, небось, до Орла «юнкерсами», а потом отпустили в свободный полет. Вот и принялись они один за другим заходить на посадку поперёк Оки, на площадь аккурат у Дома Победы, протаскиваясь вдоль по улице Сталина. Конечно, когда раздался треск первых ломаемых крыльев, часовые и на крыше, и у входа подняли тревогу, но поздно: гитлеровцы, покинувшие первый удачно севший планер, уже успели рвануть под защиту домов, прикрывая десантирование остальных и отсекая огнём находящихся внутри здания командиров и бойцов штаба.