На осколках гордости (СИ)

Завтракали молча, сидя на диване в полуметре друг от друга. Я украдкой поглядывала на него, старалась присматриваться к красоте и игнорировать рога, удлиненные коготки и хвост с тонкой кисточкой. Впрочем, либо зелье действовало безотказно, либо внезапная забота Волтуара располагала, а может, я просто начала привыкать к нему. Разглядела в нем человечность, несмотря на внешнее различие. К змеиным, слишком ярким глазам я точно успела привыкнуть. В конце концов, у Ромиара волчьи глаза и пепельная кожа пугали сильнее. Или это просто воздействие тяжелого и опасного нрава Вольного… Все они ужасны. Все.

Вольный. Наверное, теперь только он стоял между мной и Волтуаром. Не давал забыть о себе, приходил в сновидениях и просил поговорить с ним, позволить объясниться, а мне никак не удавалось согласиться. Словно голос отнимался, а тело не слушалось. Я часто просыпалась в момент, когда его кожа плавилась и стекала по щеке бурой массой, пачкала шею, разъедала плоть — и он умирал задыхаясь. Гораздо страшнее, чем было в реальности. К тому же я прекрасно понимала, что чувствую к нему. Вспоминала наши разговоры, его намеки, голос, зелено-карие глаза, в которых всегда таилась хитринка. Даже просто от воспоминаний мурашки бегали по коже, я невольно обнимала себя, стараясь представить его объятия. Его прикосновения.

— Если ты поела, я вызову слуг, пусть уберут все.

Волтуар улыбнулся, застукав меня за подглядыванием. Я опустила голову и кивнула, отставив чашку с цветочным чаем.

Он снова поднялся за камнем призыва, негромко полюбопытствовав:

— Сейчас тебе нравится, как мы проводим время?

— Да, почтенный… — закусила губу, глядя на его спину, и почти сразу исправилась: — Да, Волтуар.

— Есть какие-то пожелания?

Он на мгновение обернулся, и в его глазах едва ли просматривались ласка и забота. Я зажмурилась, опуская голову, чтобы спрятать лицо под упавшей челкой. Так ли интересно ему рассказывать кому-то историю Фадрагоса? Не ради этого он возится со мной.

— Нет, благодарю. Мне все нравится, — как можно убедительней сказала я.

— А вот у меня пожелания есть, — мягко произнес он перед тем, как открыть дверь служанкам.

Я не рискнула спрашивать о пожеланиях при посторонних, а когда мы остались наедине, он подошел ко мне и подал руку. Взявшись за нее, поднялась и затаив дыхание наблюдала, как Волтуар с удобством усаживается на диване. Не сопротивлялась, когда он потянул меня за руку. Мне не оставалось ничего, как только сесть на его колени, стараясь подавить опасения, дрожь, и смириться с накатившим теплом и легким головокружением.

— Обнимешь меня? — спросил он, аккуратно убирая мою косу за спину. — Или так не принято в вашем мире?

Я выдавила из себя улыбку и положила руку ему на плечо. Взгляд цеплялся за наросты, спрятанные под волосами Волтуара, где кожа покрывалась мелкими рубцами, дальше твердела и плотно огибала начало светлого рога.

— Тебя что-то смущает? — спросил он, и моя улыбка против воли стала виноватой.

Можно ли шан’ниэрду сказать, что меня, человека, смущают его отличия от человека? Насколько оскорбительно для них такое признание?

— Просто интересно, как вы спите, — утаила я истинные причины. В походе успела насмотреться на спящего Ромиара. — Цепляются ли рога… Наверное, опять неприличные вопросы задаю.

Волтуар усмехнулся, кажется, совсем не обидевшись.

— Мы никогда не спим на спине, — ответил, потянув меня на себя. Моя щека едва не коснулась его щеки. Пришлось упереться второй рукой ему в грудь, чтобы не налечь на него всем весом. — Наволочки шьют из плотной, скользящей ткани. Если все же необходимо лечь на спину, тревожим духов воздуха. Шан’ниэрдам они помогают неохотно, но помогают.

— Почему? — спросила я, млея от поглаживаний по спине.

— Мы нашли нескольких духов воздуха, — прошептал он, пощекотав дыханием кожу на плече. — Конкретно эти предпочитают общество порывистых, непоседливых, буйных. Думаю, они единственное исключение васовергов. Тебе, может быть, неизвестно, но эта раса не любит прибегать к помощи духов, но от Иссиара отказаться не могут. Видела их рога? Они даже на бок не способны лечь.

Дрожь пробирала все тело, когда Волтуар оглаживал ногу и прикасался губами к плечу, ключице.

— Вы хотели рассказать мне о войне, — судорожно выдохнула я.

Осознание все еще боролось за трезвость, но в голове прилично шумело. Казалось, что я пребываю одновременно в реальности и где-то на грани сна, но что-то удерживало от того, чтобы сорваться в него.

— Твоему жениху стоило бы завидовать, если бы вас не разлучили, — отстранился Волтуар, опрокидываясь на спинку дивана. Я не заметила явного недовольства, хоть он и хмурился, разглядывая меня. — Есть вероятность, что ты будешь видеть и чувствовать его, находясь со мной.

— Простите, почтенный.

Я хотела подняться и пересесть, но он мгновенно обхватил меня за талию, удержав, и произнес, заглянув в глаза:

— Я не виню тебя. Ты ведь помнишь, что я такой же? У меня есть любимая, но мы не можем быть вместе.

— Что вам мешает? — поинтересовалась я. Его понимание, и вправду, успокаивало.