На осколках прошлого

— Начни с того, откуда в твоей крови взялись наркотики, дорогая моя? — Мел встала, руки в боки. — Сколько я тебя знаю, Ник, ты никогда не была слабачкой или дурой, чтобы принимать эту гадость!

— Да, ниоткуда, клянусь. Я не принимаю, и никогда не принимала наркотики. Мел, ну, вспомни, как мы высмеивали придурков с ютуба, которые под спайсом творили невесть что? Я даже не курила никогда! Какие, к черту, наркотики?! Ваш доктор — идиот, что-то напутал.

— Ники, ты порезала себе вены под действием наркотиков. Причём, сильнодействующих. Поверь, доктор — не идиот. Просто потому, что это не его выдумки, а результаты множественных тестов и анализов. Я заставил их перепроверить все трижды, и только после этого вынести окончательный приговор. И ты, Ники, осуждена за употребление наркотиков, — грозно произнес Микки и склонился надо мной, сканируя меня взглядом.

Что за чушь? Почему они мне не верят? Что еще я должна сказать?!

— Майкл, прекрати! Я не резала себе вены и не принимала наркотики. Сколько раз мне это тебе повторять? Хватит обвинять меня во всякой чуши!

— Посмотри на свои руки, Ник, — встряла Мел.

Ой, сейчас посмотрю и им покажу. Достали уже.

— Чёрт, — потрясенно выдохнула я. — Че-ерт.

— Вот именно, Ники. Что это? Может, мы с твоей подругой слепые? Или такие же идиоты, как доктор?

Это бинты на запястьях и боль... Я, правда, порезала вены…

В шоке я уставилась на Майкла, потом на Мел. Скажите, что меня покусали пчелы или собаки, но, что я не резала вены! Скажите это, мать вашу!

— Я не помню, как делала это. Да, мне было очень плохо, но я не самоубийца. Никогда не мечтала порезать себя. Верьте мне, это правда! — почти плакала я.

— Мы верим тебе, Ники. Мы любим тебя, — ласково сказала Мел, беря меня за руку. — Поэтому, просто расскажи, что случилось. Что произошло в тот вечер?

Мел же ничего не знает. Сейчас кому-то из нас с Майклом будет плохо… А, может, даже — больно.

— Мы поссорились с Майклом. Сильно поссорились. Я убежала от него.

Ого! Да, она сейчас прожжёт его взглядом. Надо спасать Микки.

— Точнее, я отказалась быть его девушкой.

Теперь этот взгляд был направлен на меня. Видимо, получим мы оба.

— Но почему, Ники? Ведь ты говорила, что он тебе нравится. Ты говорила, что почти…

— Стой! Не надо договаривать, — успела остановить ее я. — Не надо Майклу цитировать весь мой бред, ладно?

Только не говори, не говори ему этого!

— Она говорила, что почти любит тебя. Влюбилась — точно. И чувствует, что это почти любовь. Вот так. Хватит скрываться, Ники. Имей смелость сказать ему в лицо то, что постоянно говоришь за спиной!

Поздно.

— Ты так говорила? Тогда, что всё это значит? Что значит этот цирк, Ники? — обратился ко мне Майкл.

— Мел все врет, — выпалила я, не успев даже подумать.

— Хм… даже так. Посмотрим, пройдешь ли ты тест на правду.

Я не успела и рта раскрыть, как он наклонился ко мне и поцеловал. Жадно впивался губами в мои губы, раздвигая их и хозяйничая внутри языком. Мы же не одни…Что он делает… Но думать, когда он так безапелляционно вторгался в мой рот, заявляя свои права, было невозможно. Майклу, видимо, было плевать на то, что мы устроили шоу на глазах моей подруги. Он лишь углублялся в своем поцелуе. Пришлось остановить его, хотя абсолютно не хотелось!

— Что ты скажешь теперь, феечка?

Мел усмехнулась, пряча улыбку. А я показала ей язык и вернулась к Майклу.

— Да, это правда.

— Что именно — правда? — издевался он надо мной.

— То, что я люблю тебя! Понял? Люблю.

— Глупышка, Ники, — нежно прошептал он и щелкнул меня пальцем по носу. — Я тоже тебя люблю. И признаваться в этом совсем не больно.

Я улыбалась, как солнышко с картинки какой-нибудь детской книги. Действительно, совсем не больно.

— А теперь вопрос первостепенной важности. Зачем тебе нужны были деньги?

— Какие деньги? — опять Мел.

— Стоп! Давайте всё по порядку.

Набрав в лёгкие побольше воздуха, я начала свой рассказ. С самого начала. От момента, как я родилась. Что называется - вспомнить все. Слёз не было, лишь холодная решимость всё рассказать и отрешённость. Всё это происходит не со мной. Это не я. Итана не было в моей жизни. И Доминик Кросс — просто мой однофамилец. Я это все придумываю про какую-то бедную Ники. Так было проще, иначе я бы никогда не сделала этого, никогда не рассказала ему правду. Я в подробностях описала грандиозный скандал, сопутствовавший отставке моего отца, о том, как у него поехала крыша, и он стал неуправляемым. И мы плавно подошли к компромату и сложившейся ситуации.

—…И теперь мой отец меня шантажирует, — закончила я.

— Он бил тебя? — испуганно воскликнула Мел. — И ты, всё это время, скрывала это от меня?

— Прости, Мел. Но к тебе ведь это не имеет никакого отношения. Зачем тебе знать об этом дерьме?

— Ты права. Это дерьмо не имеет ко мне никакого отношения. Ко мне имеешь отношение ты! А теперь, строя логическую цепочку, можно сделать вывод, что и дерьмо меня тоже касается.

— Ладно, прости меня еще раз. Зато теперь стало гораздо легче.