На осколках разбитых надежд (СИ)

Марина Струк На осколках разбитых надежд

Глава 1

Минск,

июнь 1941 года

Лене было легко работать без аккомпанемента. Мелодия звучала в голове. Она никогда бы не смогла объяснить никому из своих друзей, кроме товарищей по курсу, что это такое, когда ты слышишь звуки музыки и следуешь им. Кто-то работал только под музыку, кто-то запускал мерный ритм метронома, а Лене не нужно было этого. Она приходила в класс, закрывала на миг глаза и начинала экзерсис. И после, когда шла по паркету, прорабатывая те или иные движения и задавая телу память, она слышала музыку. Наверное, именно эта странность и помогла ей впоследствии не сойти с ума, укрывшись от всего происходящего в мире неслышной никому кроме нее музыки.

В тот летний день Лена сначала прорабатывала прыжки. Ей казалось, что тур ан лен вышел недостаточно «чистым», выглядел со стороны тяжелым, а не грациозным и воздушным. А потому снова и снова она шла из угла зала в другой по паркету, делая прыжок за прыжком, пока ноги не загудели от напряжения. «Perfectionniste nerveuse»[1], — частенько ругала ее Мария Алексеевна и сетовала, что она так сгорит от напряжения. Даже грозилась пожаловаться Петру Андреевичу[2].

— Талант — это искра, моя дорогая девочка, — повторяла педагог Лене. — Он должен гореть, но ни в коем случае не сгорать. Вы понимаете разницу, верно?

Лена понимала. Но поделать ничего с собой не могла. Ей все время казалось, что чего-то не хватало, что могло быть лучше. Год назад, перед выпускным концертом в Московском хореографическом училище, на котором они с Пашей Макаровым танцевали адажио из «Лебединого озера», она совершенно загнала своего партнера на прогонах, как он шутливо жаловался товарищам по курсу. Тогда они были удостоены, к своему удивлению, множества похвал не только от сокурсников и педагогов, но и от самого Петра Андреевича. Это давало надежду на хорошее распределение, на незамедлительное введение в постановки, пусть в кордебалете. Паша мечтал попасть на сцену Большого театра, как и любой с их курса. Лена же последние годы разрывалась между двумя сценами. Ее сердце жаждало остаться в Москве, но разум настойчиво напоминал, что танцевать она может везде. В том числе и на новой сцене в Минске, столице союзной республики.

— По семейным обстоятельствам, — именно так изложила она основную причину в разговоре с руководителем училища.

Сердце обливалось слезами, внутри все так и восставало против этого решения, но Лена уже успела все обдумать и решительно отвергла свои давние мечты. В конце концов, в Минске был совершенно новый театр с «авангардными постановками», как говорила Мария Алексеевна. Постановки минского балета год назад с аншлагом прошли в Москве, а члены труппы были отмечены правительственными наградами и премиями. Лена в первых рядах вместе с однокурсниками наблюдала, как мастерски Дречин воплощал на сцене образ простого пастуха, и даже несколько раз почувствовала укол зависти к мастерству Николаевой. Могла ли она подумать, что спустя год будет сама репетировать «Лявониху» в числе минского кордебалета?

Через открытое окно неожиданно донесся резкий звук автомобильного клаксона, и музыка в голове у Лены на мгновение прервалась. Но она не сбилась — довела до конца партию виллисы из «Жизели». Замерла на мгновение в финале, как можно грациознее прогнув спину.

«Нет, — прикусила губу, сама не понимая, чем именно недовольна. От того и движения были чересчур резкими, когда застегивала пуговки платья, торопясь выскользнуть из зала. — Это не то, совсем не то»

Труппа находилась в летних отпусках, поэтому в театре было пусто. Только в фойе намывала пол уборщица, возя тряпкой по паркету и напевая что-то плавное себе под нос. Лена быстрыми и легкими шагами обогнула ее и выбежала на широкое крыльцо под яркое летнее солнце.

— И чего дома-то не сидится? — недовольно буркнула ей вслед женщина с явным местным говором, и Лена с трудом сдержалась, чтобы не ответить ей раздраженным взглядом. Но после решила, что нельзя срывать свое недовольство на других. Стыдно это. Тем более в такой солнечный день, когда только и следовало, что радоваться. Да и как иначе? Вечером Лена идет на «Тартюфа» в Дом Красной Армии, а завтра уже с маленькой Валюшей на открытие Комсомольского озера. Может, даже удастся уговорить маму поехать с их маленькой компанией и провести весь день на свежем воздухе. Ей было бы это очень полезно.