На осколках тумана

И, следя за тем, как парит в небе чайка, я отчетливо слышу, как бьется сердце Ромашки. Так же, как у маленькой испуганной пташки, которая обдумывает: удариться о воду или позволить ветру нести себя дальше.

«Пожалуйста, – прошу про себя не понятно кого, – пожалуйста, позволь себе полетать».

Глава № 34. Даша

Я чувствую, как на моей талии сжимаются пальцы Артема, и мне становится просто невыносимо.

Невыносимо стоять, невыносимо дышать, невыносимо и дальше притворяться, что все хорошо и давать надежду на то, что у нас с ним что-то получится.

Я хочу обернуться к нему, сказать ему это, и не могу.

Мне так плохо, что голос не слушается, да и сама я как эта чайка, которая парит в небесах – вроде бы и есть крылья, вроде бы и есть воля, а все равно она повинуется ветру.

Так и со мной.

Я знаю, что надо двигаться дальше. Я хочу двигаться дальше. Но продолжаю вязнуть в прошлом, которое вроде бы и отпустило, но оставило на подошвах липкую массу, которая тянет обратно.

Я пыталась, я правда пыталась…

И мне даже казалось, что у меня получается вырваться, освободиться, снова начать дышать полной грудью.

Но вчера я отчетливо поняла, что если не уйду, если не оставлю Артема сейчас же, развалюсь у него на глазах. И он увидит все то, что я спрятала, все, что я скрыла – и то, что у меня никакой бабушки нет, и то, что у меня вообще ничего не имеется, кроме пут, которыми обмотали, и забыли освободить, уходя. И то, что я пустая внутри. Ничего не чувствую, не могу, не умею.

Да и зачем? Зачем что-то чувствовать и сближаться, если все это приведет к единственной точке – постели. И станет холодно уже не только мне – нам обоим.

Но я слабая. Не смогла выдержать сегодняшний день в одиночестве, не смогла остаться в том ужасе реальности, которая окружает меня, и потянула его за собой. Назначила встречу, приехала и не сбежала, хотя собиралась, был момент просветления…

И я тяну время сейчас, не могу отпустить его, не нахожу в себе силы для этого. Потому что мне слишком нравится тот покой, которым он окружает меня, словно пытаясь отгородить от этой реальности.

Где-то там, за пределами его рук, в самом разгаре свадьба, на которой танцует и кричит тосты моя подруга. Где-то там, за пределами этих горячих ладоней, невеста целует уже не жениха, а супруга. Где-то там рекой льется не только шампанское, но и счастье, надежда и вера, а я…

Я знаю, что мужчина, который стоит у меня за спиной, который предлагает на себя опереться и закрывает меня не только от ветра, но и взглядов случайных прохожих, достоин того, чтобы знать. Достоин того, чтобы тоже искать свое счастье. И встретить ту, которая сможет ему это дать вместо моей пустоты.

Знаю.

Все понимаю.

Но цепляюсь за эти минуты и жадно втягиваю в себя аромат холодного одеколона, которым он так же окружает меня, остужая, пытаясь выветрить эти мысли, пытаясь оставить меня рядом с собой. И осторожно, так что он наверняка даже не чувствует, касаюсь пальцами его ладоней, позволяю себе будто случайно качнуться назад и стать к нему еще чуточку ближе.

И слушаю вместе с ним тишину.

Тишину между нами. Настолько уютную и густую, что она забивает голоса проходящих мимо людей, забивает крики детей, забивает заунывный гомон торговцев, зазывающих опробовать сладости.

В эту тишину пробивается только ветер моря и изумленный крик чайки, которая понятия не имеет, куда лететь дальше.

Хорошо, что Артем без цветов. Хорошо, потому что прежним не нашлось места в комнате. Слишком пахнут, слишком большие, слишком дразнят глаза, слишком мешают спать. Не мне. А «кусочку реальности», который имеет право выдвигать собственные условия.

Вчера я долго сидела на кухне и смотрела на хрупкие лепестки, которые подвергались вечернему ветру из-за распахнутой форточки. Закрыть ее было нельзя, потому что хозяйка квартиры хотела, чтобы кухня проветрилась, и оставила форточку открытой на длинную и еще по-весеннему холодную ночь.

У этих цветов оказалась короткая жизнь. Из-за меня. Из-за того, что я не могу наладить свою. Из-за того, что боюсь, опасаюсь и медлю.

Как и сейчас.

Медлю, хотя надо поговорить, надо сказать все Артему, надо его отпустить. Туда, где живое и настоящее. Туда, где его будут любить. Туда, где и он найдет свое счастье. И где не будет ненужной, неловкой лжи и меня.

Но я знаю, что вместе с ним потеряю и это тепло, и тишину, и голос – голос, к которому я успела привыкнуть и которому доверяла свой смех. Пропадет ожидание сумерек, со временем я избавлюсь от телефонной зависимости, перестану постоянно смотреть на экран, ожидая входящего сообщения. И я больше не увижу, как темнеют его глаза, когда он смотрит на мои губы. Необычные ощущения – наблюдать за тем, как сгущается мед.

Теплые ощущения, дразнящие и неимоверно пугающие, потому что если откликнусь на немой зов – сделаю шаг к той же постели, а там…