На острие

– Брось, Линда! А что, по словам Джастина, сказал он?

– «Вы что, спите вместе?» – ответила Линда, сверившись с записями.

– Ну и в чем же ты видишь разницу?

– Он говорит, что сказал это тебе, желая подшутить над тобой. Джастин утверждает, что если он и мог кого-то обидеть, то тебя. Да и его слова были лишь шуткой.

– Нет, не так, – возразил Кальдер. – Джастин совершенно определенно обращался к Джен. Это ее он обвинял. И это было вовсе не шуткой, а оскорблением.

– Понимаю, – отозвалась Линда, тщательно фиксируя его слова.

Однако Кальдер уже знал, куда идет дело. Все расследование сведется к обсуждению заявления Джен и Кальдера о том, что Карр-Джонс оскорбил не его, Кальдера, а Джен. Он подозревал, что своим следующим шагом Джастин попытается дискредитировать его как свидетеля. Расследование превращалось в одну из тех политических схваток, которые так ненавидел Кальдер и мастером которых был Карр-Джонс.

Кальдер и Джен теперь крайне редко разговаривали друг с другом. Как и предложила Линда, девушка, пока велось расследование, очень мало времени проводила на работе. Она появлялась, чтобы встретиться с представителями отдела по работе с персоналом, но ни в каких торгах не участвовала и в отдел не заходила. Джен казалась Кальдеру какой-то отстраненной и злой. Он несколько раз попытался с ней поговорить, но получал отпор. Создавалось впечатление, что она старается всех и все в «Блумфилд-Вайс» – включая и его – держать на расстоянии. Его огорчало, что Джен ставит его на одну доску со всеми остальными, но отчасти, хотя и очень неохотно, он ее понимал.

Наконец «мазератти», то и дело замирая в чадящем уличном потоке, доставил его к дому сестры. Это было большое отдельно стоящее строение в ряду выстроившихся вдоль дороги однотипных зданий. Энн и ее муж Уильям обитали в этом доме лишь шесть месяцев. Дом был куплен на довольно существенные доходы, которые муж сестры получал в венчурной фирме как ее совладелец. Энн не работала. Она была многообещающим барристером, но после появления второго ребенка ей пришлось отказаться от судебных баталий.

Кальдер запарковался на улице. На подъездной аллее к дому стояли три машины: боевой джип сестры, «ягуар» ее мужа и старенький красный «вольво». При виде этой машины у Кальдера упало сердце.

Он нажал на кнопку звонка, держа в свободной руке купленный по дороге букет ирисов. Энн открыла дверь, и Алекс вошел в зону боевых действий, переступив через пару кукол, разнообразное содержимое пластикового супермаркета и игрушечную железную дорогу.

– Какие красивые цветы, – сказала Энн, клюнув брата в щеку. – Пойдем в кухню.

Сестра выглядела такой же неухоженной, как и ее прихожая. Торчащие во все стороны волосы, джинсовая юбка и видавший виды застиранный свитер.

– Энн! Почему ты мне не сказала, что он будет здесь?

– Мне очень хотелось, чтобы ты пришел, – ответила она, извлекая из серванта вазу.

Кухня, наверняка обошедшаяся предыдущему владельцу в десятки тысяч фунтов, пока оставалась в довольно приличном состоянии. Семейство Варко только-только приступила к ее уничтожению. Через окно был виден расположенный в дальнем конце сада и обнесенный изгородью бассейн. В зябкой февральской сырости он казался совершенно неуместным, и находиться ему, как подумал Кальдер, следовало где-нибудь в Южном полушарии.

– Это нечестно. Я бы в любом случае приехал.

– Вот как? Когда я прошлый раз его пригласила, ты и носа не показал.

– Тогда все было по-другому. Мне пришлось срочно вылететь в Нью-Йорк.

– Какая важная фигура!

– О'кей, – вздохнул Кальдер. – Твоя взяла. Пошли.

Брат прошел следом за сестрой в гостиную, где сидел Уильям. Ему было всего тридцать пять, но он выглядел вполне зрелым лысеющим мужчиной средних лет. Уильям вел беседу с высоким человеком, с изрытым морщинами лицом и копной седых волос.

– Привет, Уильям, – поздоровался Кальдер. – Привет, отец.

– Привет Алекс.

– Выпьешь что-нибудь? – спросил Уильям.

Они с отцом Алекса потягивали светлый херес.

– Да. Пиво у тебя найдется?

Уильям удалился в кухню. В соседней комнате заныла крошка по имени Феба, и Энн устремилась к ней, оставив отца и сына наедине. Кальдер не видел отца более года и готов был на все, чтобы эта встреча не закончилась так, как предыдущая.

– Эта крошечная девица то и дело обводит Энн вокруг пальчика.

– Да. Она существо довольно требовательное, – согласился Алекс.

Фебе было четыре года, и она прикладывала максимум усилий, чтобы усложнить жизнь своей мамочке. Алексу девчушка казалось очень милой, но, с точки зрения родителей, она была настоящим чудовищем. Уильям изо всех стремился избегать с ней всяких контактов, а Энн выбивалась из сил.

– В конце концов они ее окончательно испортят.

– С того времени, когда мы были детьми, отец, многое изменилось, – ответил Алекс, воспользовавшись случаем заступиться за сестру.

– Это отвратительно. Ко мне на прием ежедневно приходят дети. Сразу можно сказать, кто из них получает правильное воспитание. Должен сказать, что это никак не связано с богатством родителей или их классовой принадлежностью. А если быть честным, то совсем наоборот.