На острие: часть вторая (СИ)

— Папа! Что ты говоришь? — ужаснулся я. — Какое соитие, он же болеет, он все равно… все равно, что… что ребенок, вот!

— О.

Папочка коротко выдохнул и замер, задумчиво постукивая по губам подушечками пальцев и размышляя о чем-то мне неведомом. Пока папуля изображал из себя мыслителя, я тихо нашептывал обеспокоенному Вене, что все хорошо и нет: мы не ссоримся. Не ссоримся совсем не из-за него.

— Ни о чем не волнуйся, Венечка. И главное — не пугайся, если папа начнет кричать. Он очень эмоционален, у нас это семейное, но мы не приветствуем физическое насилие, так что дальше криков не зайдет, — успокаивающе ворковал я, Веня хмурился — его опыт общения с отцом был весьма трагичен, и от криков он всегда расстраивался.

— Лизанька! — папа, наконец, оторвался от медитирования на пламя свечи и повернулся в мою сторону, — скоро будет Ночь молитвы.

— Я помню, папочка, конечно же, я приду, как и все.

— В этом я не сомневался. Вот что — тебе пора взять в дом сына.

— Что? Невозможно! Ты же сам еще пару лет назад говорил, что я слишком молод и не готов стать отцом. И что я скажу Руслану? Он будет против, он же вообще такого не понимает…

— Опять этот джинн! — поморщился папочка и достал из ридикюля смартфон, — Руслан? Дорогой, нам надо переговорить по-родственному. Я у тебя… о, добрый день!

Джинн появился моментально, мимолетно чмокнул меня в губы, а папе нежно поцеловал надушенные ладони. Не ожидал подобной теплоты между этими двумя. Папа же вроде недолюбливает гениев?

— Дети! — повелительно обратился к нам обоим папочка, его любовь к театральности снова вылезла на всеобщее обозрение: сейчас перед нами был непререкаемый авторитет, отец семейства, собирающийся поделиться своим родительским наставлением с младшим поколением.

Папочка важно уселся на мое кресло и распрямил спину. Ну, сейчас начнет вещать! Я вздохнул украдкой, а джинн, сохраняя абсолютную невозмутимость, добыл нам откуда-то удобную софу и сел, приготовившись слушать.

— Дети, — повторил папочка, — вот и настало время важного разговора. Вы оба знаете, откуда берутся младенцы-инкубы. Лизанька, прекрати хихикать. Так вот, каждое десятилетие Богиня посылает нам продолжение рода. Иногда детей много, иногда — всего один. Те, кто готов, становятся отцами…

— Пап, зачем говорить общеизвестные вещи! — фыркнул я, отец нахмурился:

— Не перебивай! Это-то ты знаешь, а вот в курсе ли, по каким признакам определяется эта самая готовность?

— Ну, как определяется… — я растерянно замялся, — просто отцом может стать только взрослый инкуб, со своим домом. Обладающий средствами.

— Этого мало. Самое главное — инкуб должен ощутить потребность о ком-то заботиться: опекать, защищать, следить. Когда приходит время, человечьи города перестают манить и притягивать, привычные развлечения мнятся пресными и скучными, инкуб начинает избегать вечеринок, большую часть времени просиживая дома. Иногда заводит какое-нибудь животное. Никого не напоминает?

— Ну, — промямлил я, с трепетом осознавая, что мое умонастроение отлично подходит под папино описание.

— Ты готов. Пора! — твердо произнес папочка.

Я растерянно оглянулся на Руслана, джинн задумчиво изучал каменный пол, его лицо было сокрыто тенями, и понять, о чем он думает, не представлялось возможным.

— Руслан, ты обещал! — с нажимом сказал папочка.

— Помню, помню, — проворчал джинн, — просто не думал, что это будет так скоро. Ну, что ж теперь? Нет какой-нибудь книженции про мелких инкубиков? Надо же знать, чего ожидать!

— Все есть, — довольно ответил папочка, — вот, держи брошюрку, еще тебе с Лизанькой лучше всего походить на специальные курсы. Вам все покажут, объяснят.

Сияющий довольством папочка величественно удалился, а я требовательно уставился на дорогого джинна. Меня разъедало любопытство.

— Ну, и когда ты там раздал тысячу обещаний моему папочке? Как тебя вообще угораздило?

— Э… помнишь, мы поссорились, а потом я смог размягчить твое сердце угодным подношением?

— Конечно… Неужели папочка… Руслан, ну расскажи же! Как там все было?

— Да что тут сказывать? — поморщился джинн, рассеянно поглаживая одной рукой Веню, а другой саламандру. — Отец твой мне все как есть поведал. Что приходит в жизни инкуба момент, когда лишь отпрыск сможет принести счастье и радость. Не скрою — мне и в голову не приходило до этой беседы, что ты… Мы. Будем растить ребенка. В обмен на помощь твоего отца мне пришлось пообещать торжественно и подробно, что противиться этому естественному для инкубов развитию событий не стану. Пообещать-то пообещал, но надеялся, что время есть. А тут. Оказывается прямо сейчас.