На острие: часть вторая (СИ)

Едва отрядовец произнес эти слова, послышались глухие удары, сдавленные ругательства и звон стекла. Я насторожился: уж не вазочка ли это упала, что стоит на столике в коридоре? Уже собирался пойти посмотреть, но тут в зал ввалился Мирка. Он был взлохмачен, взволнован, бос. В одной руке виднелись снятые туфли, в другой — небольшая металлическая фляжка; наверное, содержимое бутыли уже подошло к концу, и братец перешел к уничтожению нз.

— Ой, ребят, — пробормотал заплетающимся языком Мирка, — там с Ло что-то не то!

Дракон охнул и весьма скоро побежал в сад, я сначала накинул пальто и всунул ноги в теплые сапоги — погодка стоит та еще, в тонких ботинках продрогну минут через десять. Братца я препоручил папочке, тот, причитая и жалуясь на тяжелую родительскую долю, потащил чадо отогреваться в горячей воде.

Шел я медленно, ибо темень! «Парадная»-то часть сада у меня достаточно светлая. Тут и пара уличных фонарей, и несколько гирлянд на ветвях, чтобы не смотрелись голо и грустно. Еще свет из окон того, что мы с Русей называем «конюшня», хотя внутри это помещение больше походит на пустой амбар. Проходя мимо, я кинул взгляд на высокие окна, из них лился теплый желтый свет, значит, коняшка выключил верхнее освещение и врубил гигантский торшер. У Снежка вообще все было обустроено почти по-человечески. Начнем с того, что сена нет совсем. Снежок его не любит, больше того — при виде соломы конь начинает сердито мотать головой и демонстративно чихать; кроме того, благородное животное наотрез отказалось есть овес из мешка или кормушки, однако, с рук хрумкало морковь и яблоки за милую душу. А из кормушки — ни-ни! Мы с Русланом долго ломали голову: что же вредное создание от нас хочет? Оказалось — обходительности и куртуазности! Руслан предложил Снежку несколько вариантов, и конь явно показал, что предпочитает вкушать пищу из большой каменной чаши, наподобие тех, что выставлены в Эрмитаже. А спит мой крылатик не в стойле, а на специальном матрасе. Ортопедическом. Все-таки Снежок очень сильно отличается от обычных лошадей. Я ни разу не заставал его спящим стоя, он всегда укладывается на матрас или мягкую травку, но на бок не заваливается — крылья мешают. Спит как собака: положив голову на вытянутые ноги. Эх, зайти бы к нему сейчас, проведать, но видимо сегодня уже не получится, надо бежать к Ло. Надеюсь, в том, что произошло, что бы это ни было, нет Миркиной вины!

Пока шел по ночному саду трижды споткнулся о неведомые кочки и один раз даже упал, может, ну ее, эту натуральность? Корни мешаются! Наконец, дочапал. Федор молча стоял рядом с каким-то деревом, поглаживая кору, его ладони мягко светились синим. Я повертел головой, но как ни приглядывался, Ло не приметил, потому спросил об этом вслух.

— Так вот он. Видишь?

Я прищурился, подошел поближе и ахнул от удивления: Федор гладил не кору, он ласково проходился кончиками пальцев по коже супруга! Парень же, на которого я совсем недавно любовался, преизрядно изменился. Покровы потемнели, сровнялись цветом с корой, радужка растянулась на все глазное яблоко, стала крапчато-бежевой; волосы с головы исчезли. Ло прижался к дереву, распластался по нему и как будто даже врос, во всяком случае, я не мог понять, где заканчивается Ло и начинается кора. Тело парня уплощилось, голова запрокинулась так, что подбородок оказался прочно прижат к древесине, сам же череп изменил свою форму на более сглаженную и вроде продолжал вжиматься в кору, становясь всего лишь неприметной выпуклостью на оной.

Сия метаморфоза потрясала. Ло напомнил мне хамелеона. Я осторожно притронулся к той части его тела, что еще недавно была спиною. Шершавая. На ощупь от коры не отличить.

— Чего же это? — растерянно спросил я отрядовца, тот неожиданно улыбнулся:

— Это значит: Ло нашел-таки свое дерево! И они уже обо всем столковались, и сладилось у них на диво гладко. Сейчас он еще так немного постоит, а потом врастет окончательно.

— Ой! А дальше?

— Порастет у тебя в саду маленько. Уж не обессудь, погостит незваным. А затем очнется, но уже связь у него с деревцем будет.

— А! — я несколько обалдело покивал.

Тут подошел Руслан, некультурно посмеялся над внешним видом Ло (мол, на игуану похож), Федор ответил в том смысле, что не саламандрам об этом судить, намекая на давнишний джиннов казус с превращением, они еще немного полаялись, так, незло, а потом мы уже стали провожать Федорово семейство.

Честно говоря, после того, как мы остались одни, я вздохнул с облегчением, денек выдался суматошным и богатым на потрясения. Мне даже подумалось, что по сравнению с сумасшедшим семейством отрядовца мне достался весьма спокойный любовник. Ну, коптит иногда потолок, зато в дерево не врастает!

— Во дают, да? — сказал Руслан, кажется, его тоже несколько сбили с толку буйные выходки домочадцев и знакомых Федора.

— Жгут! — ввернул я в разговор подхваченное у Мирки словцо.

— Ага! Ну, что — спать? Или?

— Ах, я даже не знаю, — манерно протянул я, быстро скидывая с себя одежду.