На острие главного удара

Резервный кавалерийский корпус не заставил себя долго ждать. Вскоре он сменил на фланге бригады механизированного корпуса и значительно облегчил его положение. Когда мы приблизились к внешнему обводу Берлина, сюда подошли и войска 1-го Украинского фронта. Установили связь с наступающей левее нас 3-и гвардейской танковой армией генерала П. С. Рыбалко.

Вечером 20 апреля в штаб армии поступила радиограмма командующего фронтом: "Катукову, Попелю.

1-й гвардейской танковой армии поручается историческая задача — первой ворваться в Берлин и водрузить Знамя Победы. Лично вам поручается организовать исполнение. Пошлите от каждого корпуса по одной лучшей бригаде в Берлин и поставьте им задачу не позднее 4 часов утра 21.4 любой ценой прорваться на окраину Берлина.

Жуков, Телегин"[26].

Выполнить приказ фронта я поручил лучшим бригадам армии — 1-й и 44-й. Путь к Берлину проходил через леса. Это была единственная дорога: на флангах простиралась цепь озер.

Леса горели, дым пожарищ мешал дышать и ограничивал видимость. Тщательно замаскированные орудия противника и притаившиеся фаустники поджидали танкистов на каждом шагу.

Впереди бригад двигались мотострелкп и уничтожали засады. За ними, подминая кустарники и деревья, прокладывали путь к Берлину танки.

В ночь на 21 апреля бригады продвинулись на 25 километров и, наступая через Эркнер, завязали бой на внешнем обводе германской столицы. Корпус Бабаджаняна обошел Карлсхорст, а корпус Дремова вместе с пехотой генерала Чуйкова ворвался в Кепеник. Это уже были предместья германской столицы. Одновременно к северным окраинам Берлина прорвались танкисты С. И. Богданова и пехота Н. Э. Берзарина.

Во время боев под Эркнером мне позвонил Бабаджанян:

— Тут у меня японцы, товарищ командующий.

— Какие японцы? — не понял я. — Откуда они взялись?

— Говорят, дипломаты. Из посольства Японии в Берлине.

— Доставьте их ко мне.

Через час на моем КП появилась целая дипломатическая миссия. Дипломаты непрерывно кланялись и улыбались. Чувствовалось, что они вовсе не были уверены в теплом приеме с нашей стороны. Да и пока они переходили линию фронта, видимо, натерпелись страху. Один из дипломатов, довольно высокий, сносно говорил по-русски. Он рассказал, что сотрудники японского посольства, не выдержав ужасов войны, решили искать помощи и защиты у русского командования.

— Мы хотим вернуться свой… родина.

Хотя помогать представителям страны, которая в то время была союзником нашего противника, я не испытывал большого желания, пришлось все же во избежание дипломатических осложнений предоставить беженцам транспорт и отправить их в штаб фронта.

Позже, во время уличных боев в Берлине, у меня произошел еще один дипломатический инцидент.

Бойцы бригады Гусаковского пробирались подвалами и подземными ходами к зданию, откуда гитлеровские пулеметчики вели шквальный огонь. В одном из погребов они наткнулись на ящики с минеральной водой "Брамбах" и опорожнили несколько бутылок. Солдаты были разгорячены боем, и, естественно, мучались от жажды. Как выяснилось впоследствии, минеральная вода была собственностью посольства одного нейтрального государства. И сотрудники этого посольства не поленились сочинить целую ноту протеста. В результате мне пришлось давать объяснение командованию фронта.

Я был изрядно удивлен мелочностью "дипломатов", пожалевших несколько бутылок воды для солдат, которые каждую минуту рисковали жизнью во имя спасения человечества от фашизма.

Бои завязались на внешнем обводе германской столицы. Нам приходилось преодолевать в огненном смерче систему дотов, дзотов, всевозможных противотанковых препятствий, заграждении и ловушек. Мы шли через минные поля, завалы по такой местности, где гитлеровцы приспосабливали к обороне каждое строение.

Тяжкий труд выпал на долю наших саперов. Отступая, противник разрушал мосты, и в районе, изобилующем реками, озерами, каналами, то и дело приходилось восстанавливать переправы под непрекращавшимся огнем.

Но ничто по могло поколебать наступательного духа советских воинов. Напрасно гитлеровцы разбрасывали с самолетов листовки, пытались как-то устрашить наших бойцов. Так, в одной из листовок говорилось; "От Берлина вы недалеко. Но вы не будете в нашей лице. В Берлине до 600 тысяч домов, и каждый — это крепость, которая будет для нас могилой".

Но вражеские листовки разлетались по ветру, и с каждым днем таяла под мощными ударами советских войск пресловутая неприступность последних, берлинских рубежей фашистов.

Сколько советских воинов мечтало дойти до Берлина! Скольких мечта не осуществилась! И вот она, столица рейха — до нее рукой подать. Теперь уж не встретишь указателей до Берлина "100… 70… 50 км". На одном из перекрестков я прочел надпись, торопливо начерченную мелом: "До рейхстага — 15 км".

Но какие это были километры!

В Берлине свыше 500 зданий, превращенных в опорные пункты. Они взаимно прикрывают друг друга огнем, связанные между собой ходами сообщения и таким образом объединенные в узлы сопротивления, в оборонительные рубежи, полосы и секторы.