НА ОСТРИЕ ИГЛЫ

– Потом загорелась гостиница, и к нам опять прискакали эти сеньоры. Они осмотрели все дома, и после этого мы недосчитались многих хороших вещей. Потом сыновья старого Родриго принесли отца на руках. Он был ранен и теперь, может быть, уже умер.

Потом сеньоры ускакали, после того как Маркое сказал: «Здесь их ждать бесполезно. Эти враги матери нашей католической церкви и короля направились на юг»… Ох, я совсем не это хотел сказать! Поверьте, это не мои, а его слова!

– Мы знаем, что ты хотел сказать, – усмехнулся Адепт. – Один из нас останется с тобой. Если мы попадем в засаду, наш товарищ поджарит тебя на медленном огне.

– Я не вру! Мне незачем помогать тем сеньорам – они разорили мой дом и изгалялись над моими дочерьми.

– Ладно, живи.

Мы оставили пастуха в одиночестве и направились в селение.

Завидев нас еще издалека, все жители попрятались по домам. Мы оказались на совершенно пустой площади, в центре которой росло большое дерево и плескалась в источнике вода.

– Есть тут кто? – крикнул я.

И тут они посыпались со всех сторон – оборванные крестьяне, державшие в руках кто вилы, кто топор, а у одного старика в руке была ржавая шпага. Их было человек двадцать.

– Стоять! – крикнул Адепт, выхватывая пистолет. – Первый, кто подойдет, останется без головы!

Угроза подействовала. В подобных историях в толпе обычно никто не хочет оказаться первым, кого лишат жизни, даже если потом обидчиков изрежут на куски.

Вперед выступил хромой, в длинной рубахе, с лопатой в руках мужчина. Одежда его была более добротной, и я понял, что это тот самый Маркое и есть.

– Уходите отсюда! – крикнул он. – Мы не хотим, чтобы вы были здесь. Если вы уйдете с миром, мы вам ничего не сделаем.

– Мы не хотим никому из вас зла, – заметил я.

– Вы уже принесли достаточно зла. Кроме того, мы не любим англичан и еретиков. Уходите!

– Мы не англичане и не еретики. Неужели вы поверили бандитам, которые, презирая законы, а значит, и самого короля, чинят разрушения и насилие над подданными его католического величества?

Крестьяне зароптали. Мои слова нашли в их душах отклик.

– Они хотели убить нас, потому что мы перешли дорогу ворам и разбойникам из Сарагосы! Они, а не мы, еретики и бандиты!

– С ними был королевский капитан! – крикнул Маркое.

– Да? И как капитан короля сжег постоялый двор и разворовал все ценное в ваших домах? Он лишь ограбил вас, отнял ваши деньги. А мы готовы загладить причиненный вам вред. Кроме того, нам нужны лошади. Самые лучшие лошади. Мы хорошо заплатим за них. – Адепт вытряхнул на ладонь несколько золотых монет и продемонстрировал их крестьянам. Глаза у тех засверкали еще сильнее, чем золото на солнце.

Поднялся такой галдеж, что можно было различать лишь отдельные фразы:

– Я могу предложить отличного мула!

– Он врет, его кляча не поднимет и пухового перышка!

– Нигде в окрестностях нет лучшей лошади, чем у Хосе-башмачника!

Так был достигнут мир и взаимопонимание с местными жителями. Мы выбрали самых лучших мулов, которых только смогли найти. Это были ленивые и добродушные животные, отличающиеся больше прожорливостью, чем резвостью, но они были в приличном состоянии и, по-моему, достаточно выносливы, что немаловажно для длительного путешествия. Заплатили мы за них щедро, раза в два дороже, чем они стоили на самом деле.

Пока Адепт и Генри занимались возмещением причиненного разбойниками ущерба, я отправился к старику Родриго, хозяину постоялого двора. Он лежал в доме своего брата, окруженный родственниками, и, судя по всему, собирался отойти в мир иной.

– Зачем вы пришли, сеньор? – выдавил он через силу. – Из-за вас уничтожен мой дом, пошли прахом труды стольких лет. Теперь вы хотите полюбоваться еще и моей смертью?

– Нет, я хочу просто помочь вам Я – лекарь Без особой охоты дали мне родственники осмотреть Родриго. Шпага распорола ему бок, рана была не особо опасной, но только при условии оказания нормальной медицинской помощи. Я обработал рану, нанес на нее одно из лекарств, с которым никогда не расставался, и перевязал чистой тряпицей.

– Ты будешь жить, – заверил я раненого.

– Да? – слабо прошептал Родриго – Зачем мне нищая жизнь?

– Вот, – я выгреб горсть монет, – их с избытком хватит на возведение нового дома и приобретения всего необходимого.

– Спасибо, сеньор, я всегда буду помнить о вашей доброте. – Он ухватил мою руку и попытался ее поцеловать, но я помешал ему. – Вы добрый человек. Я лишь жалкий крестьянин. Когда дерутся большие сеньоры, страдаем обычно мы, и на наши изломанные жизни, на нашу погибель никто не обращает внимания. Для знатного сеньора разорить наш дом не намного труднее, чем в лесу разворошить муравейник. Вы же не остались равнодушны к нашим горестям.

– Ты прав. Но мы тоже, если смотреть шире, маленькие люди и страдаем от того, что дерутся сеньоры, стоящие неизмеримо выше нас…

– Что это за сеньоры?

– Их имена лучше не поминать всуе.

Он не поверил бы, если бы я сказал ему, что даже короли всего лишь незаметные фигуры в той игре, которую ведут великие Ордена. Однако и Ордена только лишь игрушки в чьих-то гораздо более могущественных руках.

***