На острие иглы

— Все верно, Магистр. — Карвен шел дальше вдоль полок. — Рукопись чернокнижника Ханса Лебедя «Как с помощью пламени и зеркала вспомнить прошлую жизнь»… Тайная книга ассирийского мудреца, не оставившего нам своего имени, но великого и непревзойденного, — «Как по звездам и иным признакам предсказать судьбу и сделать нужный шаг»… Жалкие крупицы этих знаний подобрали нынешние шарлатаны, именующие себя астрологами и промышляющие при дворах королей и вельмож, таких же глупых, как и они сами… А вот любопытный трактат. Он о развитии способностей видеть невидимое, общаться со скрытым от нас миром.

— Ты владеешь этим даром? — спросил я.

— Мудрый не нуждается в подобном умении, — он резко повернулся и уставился немигающе мне в глаза, так что у меня по шее поползли мурашки — я никак не мог привыкнуть к этому взору хладнокровного ящера. — Это занятие требует огромной отдачи сил, а польза от него сомнительна, поскольку даже посвященному не откроется сколько-нибудь значительная часть скрытых миров… А вот странная книга. Странная настолько, что никто не знает, верить ей или нет. Здесь повествуется о бесконечной цепи двойников нашей Земли, чем-то похожих на нее и в чем-то иных. Они пребывают там же, где и мы, но мы почти не соприкасаемся с ними. Что это — выдумка или истина, данная нам непонятно кем и непонятно с какой целью?

Он пошел дальше.

Я брал с полок книги, свитки, дощечки, пытался вникнуть в смысл давно забытых языков, вглядывался в рисунки. И голова у меня пьяно шла кругом. Может быть, блуждая по свету и не имея пристанища, гонясь за какой-то ускользающей, не дающейся в руки мечтой, я искал именно это — Тайну и Знание. Я понимал умом, но не душой, что все эти знания опасны и собраны здесь Орденом для того, чтобы так или иначе служить Тьме. Ведь, погружаясь в эту черную пучину, ты можешь однажды обнаружить, что не в силах вынырнуть, и над твоей головой навеки вечные сомкнется Тьма. Когда эта мысль пришла в мою голову, мне захотелось перекреститься, прочесть очистительную молитву, покаяться в непотребных стремлениях, но, пока я здесь, это невозможно.

Господи, я думаю, ты простишь мне ужасные мысли. И то, что я все-таки буду листать эти книги, покуда будет такая возможность!

Я вздрогнул, вновь почувствовав на себе пристальный, изучающий взгляд аббата. Хоть лицо его было, как обычно, непроницаемо, а в глазах его мутно-зеленого цвет а тоже ничего нельзя было прочитать, мне на миг показалось, что я пробился сквозь его броню. Я могу улавливать чувства людей, и это умение не раз выручало меня. И я понял, что Карвен не доверяет мне! Ничего удивительного в этом не было, наоборот, нельзя было бы ожидать, чтобы он проникся ко мне полным доверием. Но это недоверие было особое, скорее не как к хитрому противнику, а как к неведомой силе, от которой неизвестно чего ждать. Он боится меня! Боится что-то обнаружить во мне. И вместе с тем чего-то ждет от меня…

— Присаживайся, брат, разговор еще не окончен. Я привел тебя сюда, в святая святых, куда доступ имеют немногие, поскольку решено, что ты станешь одним из Мудрых. Но не думай, что ты добился этого лишь благодаря Жезлу Зари и твоим угрозам. Есть и иные причины, которые тебе пока знать рано.

— Почему рано?

— И на этот вопрос ты не получишь ответа, пока не придет назначенный час… Помоги нам, Тьма, чтобы все сбылось, как начертано! И проявится то, чему надлежит проявиться в этом мире.

— Ты говоришь загадками.

— Неважно Эти загадки не так сложны Впрочем, как и любая загадка, если только знаешь ответ на нее Кстати, Хаункас, завтра Серебряная Цепь — удивительное расположение светил на небосклоне. Тебе эго говорит о чем-нибудь?

— Говорит… — Я пытался вспомнить наставления Адепта по этому поводу, ведь Магистр должен знать подобные вещи. — Это расположение свеч ил, благоприятное для того, чтобы открыть дверь и впустить того, кому в иные времена здесь быть нельзя.

— Все верно. Миг, благоприятный для связи с той областью не проявленного мира, где ютятся самые жуткие наваждения и самые низкие мысли, которые рождались когда-либо на этой земле, где пребывают души самых отъявленных негодяев, где порождения самых кровавых религиозных культов правят бал. И завтра мы в очередной раз откроем эту дверь.

Я что-то пытался вспомнить. Что-то тягостное, опасное. Что-то, от чего лучше держаться подальше. И это что-то было связано с Серебряной Цепью.

— Мне будет очень интересно, — произнес я.

— Интересно, хм, — прищурился Карвен. — Скажи, Хаункас, ты готов к таинству?

— А что мне может помешать участвовать в нем?

— Ну и хорошо… Значит, завтра мои сомнения рассеются.

— Какие сомнения, брат, одолевают тебя?

Ощущение опасности нарастало. Что же еще говорил Адепт о Серебряной Цепи?

— Завтра я окончательно удостоверюсь, что ты — это ты, Магистр Хаункас.

— Ты сомневаешься в том, что я Магистр Хаункас? — Что мне стоило сказать это обычным тоном, приправив его чуть-чуть иронией и снисходительностью! При этом следовало ничем не выдать себя, не показать, что я за секунду насквозь пропитался холодным мерзким страхом.