На острие клинка

— Я не просил тебя прыгать из окна.

— Но ты мне вечно предлагаешь выпить. Вот я и выпил. Теперь я пьян и не скажу, что мне это нравится. — Мечник всем телом опустился на их единственный стул, приняв позу человека, намеревающегося сидеть на нем очень долго.

— И чем ты напился? Как обычно, кровью?

— Нет, бренди. Ужасным бренди, просто кошмарным. И ведь не люблю я напиваться. Знаешь, почему? Все время приходится следить за ногами, а мне это очень не нравится. Я не понимаю, как ты можешь так часто закладывать за воротник.

— Очень просто — мне, в отличие от тебя, на свои ноги наплевать. Только не рассказывай мне, что тебя напоил этим ужасным бренди сам лорд Феррис.

— Нет, я сам. Все сам. Думал, мне понравится. Ты вечно твердил, что мне понравится. Ну так вот. Мне не нравится. Получается, ты ошибался.

— Ты это уже и так повторил два раза, — буркнул Алек. — Если думаешь, что я кинусь извиняться за ноги, которые не желают тебя слушаться, ты сильно ошибаешься. Пошли, погуляем. Я научу тебя играть в кости.

— Если я и пьян, это еще не значит, что я рехнулся. Я иду спать. — Алек, зажав страницу пальцем, потянулся в шезлонге, словно кот.

— Ричард, почему ты напился? Что, Феррис не явился?

— Разумеется, не явился. Он послал вместо себя человека.

— Они что, плохо с тобой обошлись? Теперь ты их убьешь?

— Нет, и опять же нет. Господи, ну ты и кровожадный. Я никого не собираюсь убивать. Я собираюсь спать. На завтрак я съем все что хочешь, но только не рыбу.

Наверное, мечнику каким-то образом удалось раздеться и забраться в постель. Сент-Вира разбудил Алек, который тряс его за плечо и повторял: «Ричард, Ричард, проснись».

Он застонал и тяжело повернулся, несколько отстраненно отметив, насколько медленно он двигается.

— Чего там? — басом спросил Сент-Вир, не узнав собственного голоса.

Он не закрыл ставни, и поэтому лунное сияние, проникая сквозь окно, заливало постель, освещая руку Алека, которая упиралась в одеяло, прижимая к нему письмо Ферриса.

— Ты храпел, — протянул студент недовольно, почти искренне. Волнение Алека выдавала только белизна костяшек пальцев, впившихся в бумагу.

— Ну а теперь перестал, — Ричард не хотел пускаться в спор. — Что ты думаешь о послании Ферриса?

— Я думаю, что он наделал кучу орфографических ошибок. — Алек распечатал бумагу. Внутри не было ни слова — лишь картинка — рождающийся из пламени феникс в окружении геральдических завитков и узоров. — Это герб, — в голосе Алека звучал металл. — Знаешь, чей?

— Ну конечно. Я на него в городе насмотрелся. Он повсюду — на флагах там… экипажах…

— Это герб Бэзила Холлидея, — торжественно произнес Алек, будто не услышав ответа мечника.

— Это герб Бэзила Холлидея, — согласился Ричард. — Ты еще не успел залезть в постель, а уже утащил на себя все одеяло.

Алек буквально лихорадочно подоткнул одеяло, вскочил и принялся мерить шагами комнату.

— Значит, Феррис хочет, чтобы ты его убил?

— Феррис. Или герцогиня. Я в этом еще толком не разобрался. Должно быть, Феррис ее покрывает.

— Не может быть, чтобы он действовал по ее поручению. Человек его положения и звания в первую очередь заботится только о самом себе. Слушай, а часом, этот герб не означает, что второй патрон и есть — Холлидей?

— Нет, все умные люди сообщают о своем противнике именно так. Бумагу надо будет сжечь. Напомни мне об этом утром.

— Не спать! — приказал Алек.

— Не думаю, что я… — Мечник широко зевнул и, приложив чудовищное усилие, снова раскрыл глаза. — Ну в чем дело? — спросил он. — Я ведь уже рассказал тебе все, что знаю. Может, ты чего добавишь? Может, мне следует что-то узнать?

Зря он это сказал. Лицо Алека враз окаменело:

— Добавлю? — повторил он голосом, в котором мешались мед и яд. — Ну что ж, слушай. Мне известно достаточно, чтобы держаться от них подальше, когда они начинают играть в свои игры. Ты, Ричард, думаешь, что лучше всех? Они разжуют тебя так, что потом тебе будет уже все равно — выплюнут тебя или проглотят.

Вначале Ричард хотел объяснить, что такого с мечниками не случается: они просто делают работу, берут плату и отправляются домой, оставляя нобилей выяснять отношения дальше. Сент-Вир впервые усомнился, даже не в том, что Алек благородного происхождения, а в том, что его друг хотя бы примерно представляет себе, что за люди живут на Всхолмье. Однако Ричард только произнес:

— Ничего со мной не случится. Я вообще могу отказаться — мне дали время на раздумье. Если что, герцогиня заплатит, а Феррис убережет меня от беды. Сам увидишь. Может, нас обоих отправят в поместье Тремонтенов, пока не улягутся страсти, будем жить в красивом домике, на берегу речушки, ходить на рыбалку, держать пасеку… Некоторое время поживем в деревне. Как ты на это смотришь?

— Ненавижу деревню, — ледяным тоном произнес Алек. — Спи, давай.

Сент-Вир закрыл глаза. Наконец-то темно.

— Ладно. Я просто сегодня очень покладистый. Утром у меня будет ужасное похмелье.

— Спи, тебе сказано. Ты прекрасно чувствуешь себя по утрам, потому что никогда не просыпаешься раньше полудня.

И Сент-Вир погрузился в сон.

Глава 10