На острие клинка

— Ты настоящий герой. Когда выйдешь на улицу, маленькие дети станут дарить тебе цветы, а старухи, рыдая, заключать в объятия. Главное — не стой столбом, а то голуби примут тебя за статую и нагадят прямо на голову.

— Джинни считает, что я нарываюсь на неприятности.

— Она не хочет, чтобы ты получал удовольствие, — пожал плечами Алек. — Ей не понять, что такое воинский дух и азарт борьбы. Когда ты перебьешь всех в Приречье, придется куда-нибудь переехать.

Ричарду очень захотелось провести пальцем по его губам, однако подобное друзья позволяли себе только в постели.

— В Приречье я всегда найду с кем скрестить меч. Кстати, сегодня вечером меня не будет. Я уйду, как только стемнеет.

— Опять? Что, собрался еще кого-то отправить на тот свет?

— Я — на Всхолмье.

— Если ты отправляешься на встречу с Феррисом… — угрожающе начал Ален.

— Нет, от него до сих пор ни весточки. Не волнуйся. Когда он пришлет письмо, ты его прочтешь, ладно?

— А кто прочел предыдущее, от нашего общего друга?

— Джинни.

Услышав имя женщины, Алек недовольно зашипел.

— Если возникнет желание прогуляться — ступай куда хочешь, — промолвил Ричард, — никто тебя не тронет. Где мне тебя искать сегодня вечером?

— Смотря сколько ты будешь шляться. Может, дома, может, у Розалии… Или у Марты, если сегодня будет игра.

— Сначала я загляну домой. Ты меня не жди — ложись; когда вернусь, я тебя разбужу.

* * *

Женщина перевернулась в объятиях нобиля, не желавшего выпускать ее из своих рук. Волосы беспорядочно разметались по ее лицу и лезли в рот любовнику. Бороться с ней оказалось не простой задачей: со всей силы она ударила лорда пяткой по ноге, и он с глухим стоном повалился на кровать.

— Ах ты, разбойница, — прорычал Феррис, рванув ее к себе за волосы. — Говорят же, тебе совершенно нечего опасаться.

— Ты обещал! — Несмотря на яростное сопротивление женщины, в этом крике слышалась мольба человека, уже смирившегося с судьбою. — Ты сам говорил, что больше ноги моей там не будет.

Он повернул ее к себе и крепко обнял, почувствовав, как груди женщины прижались к его шее.

— Не глупи, Катерина. Ну чего ты боишься? Я куплю тебе новое платье. Красивое. А за это, — Феррис кивнул на изорванную одежду, лохмотьями прикрывавшую бедра женщины, — ты уж меня прости. — Один-единственный раз…

— Почему ты не хочешь просто послать записку? — Женщина заплакала.

— Ты и сама прекрасно знаешь. Мне нужно, чтоб его отыскали сегодня же вечером, а такое дело я могу поручить лишь человеку, которому доверяю. — Он усадил Катерину на колени и провел носом по ее шее. — Маленькая распутница, — ласково проворковал он, — я снова отправлю тебя на кухню… Выставлю тебя на улицу за воровство…

— Я никогда…

— Т-с-с-с-с… — Лорд Феррис нежно поцеловал любовницу. — Кэти, я не хочу, чтобы ты мне сейчас показывала характер. Сделай, как я тебе велю. Большего я не прошу.

* * *

Прикрыв голову шалью, Катерина устроилась в самом темном и укромном уголке таверны Розалии и принялась ждать, положив на стол обнаженный кинжал, чтобы отвадить желающих подсесть и поговорить. Она уже успела побывать у Марии, но в комнатах Сент-Вира никого не было. Поднимаясь по ступенькам, в тесноте и мраке беспредельной тьмы, Катерина почувствовала, как у нее колотится сердце. Она притаилась у двери, стараясь дышать потише и умерить пульс, бившийся у нее в висках, заходясь от страха. Приречье стало для нее обителью призраков — куда бы она ни смотрела, все напоминало ей о прошлом. Ей показалось, что если она сейчас откроет дверь, то увидит ту же картину, однажды представшую перед ней: комнату, залитую лучами восходящего солнца, мертвую женщину на полу и Ричарда Сент-Вира, растерянно повторяющего: «Она на меня кричала». Катерина постучала в дверь, но ей не открыли. С облегчением она развернулась и отправилась в таверну, памятуя о том, что ей лучше затеряться в толпе. Она не стала привлекать к себе внимание и спрашивать, не появлялся ли Ричард. Здесь ее могли узнать по голосу, да что там голос, ей было вполне достаточно обнажить голову и выставить напоказ волосы. В таверне стоял все тот же запах сырости. Одно из самых ранних воспоминаний Катерины связано именно с этим заведением. Ее часто приводила сюда мать, оставляя на попечение какой-то старухи, которая, если Катерина хорошо себя вела, угощала девочку кусочком пирога или заплетала ей волосы, в то время как мама болтала с друзьями и спорила с игроками.

Именно здесь Катерина впервые встретила Ричарда, который тогда был никому не известным юношей из деревни, явившимся в Приречье потому, что, как он слышал, здесь недорого брали за постой. Ричард ей сразу приглянулся. Катерине понравился его смех — уже тогда тихий и сдержанный. Она была свидетельницей его первых дуэлей, помнила, какой стал популярен у нобилей Всхолмья и как, наконец, у него начался роман с Джесаминой — женщиной, которая Катерину всегда немного пугала. Они втроем частенько здесь просиживали ночи напролет, хохоча до слез, но вот над чем — Катерина уже не могла вспомнить.