На острие луча

— Мы из «бюро услуг», — доложил старший. — Посылка вам…

Радость какая! Дождался. Мумию свою. Парни осторожно внесли громоздкий длинный ящик, обшитый полотном, с многочисленными печатями, и ушли.

Не читая надписей, я содрал печати, сорвал с ящика полотно и принялся за крышку, вкривь и вкось привинченную шурупами к неоструганным доскам. И вот передо мной, наконец, открылась долгожданная мумия, высохшая, желто-серая с морщинистой кожей, туго запеленатая в ткань, пропитанную бальзамом. Кто ты, житель древних веков?! Фараон, жрец или простолюдин? Ведь в древнем Египте бальзамировали не только знатных людей. Да что там, даже кошек и собак не забывали.

Ощущая неприятный холодок задеревеневшей мумии, я положил ее на стол и, переворачивая бревном, аккуратно распеленал. В ящик кинул обрывки полотна, бечевки, широченные зеленые бинты, поставил его на торец, взвалил на спину и, чуть покачиваясь, потащил его в подвал.

В конце узкого коридора я покачнулся и стукнул углом ящика о давно не беленную стену. Сзади послышался протяжный скрип открываемой двери и сердитый голос тети Шаши:

— Фил! Фи-ил! Имейте порядочность вернуть мне фонарик. Не должна я из-за вас в кладовке в потемках шариться. Слышите!

— Зайдите ко мне, сразу слева на тумбочке лежит фонарик ваш.

— А куда вы это шифоньер потащили?

Я промолчал и стал спускаться.

— Гляди-ко! — распылилась она. — Кругом виноват и разговаривать еще не хочет.

Когда я отнес ящик и возвращался назад, на лестнице меня поджидала негодующая тетя Шаша.

— Вы хотите, чтобы я стала нервнобольной? Да? Психопаткой? Да? Специально посылаете за фонариком? Что у вас за мужчина на столе валяется?

Как я мог забыть, что мумию оставил в комнате!

— Здесь что, морг? — кричала она. — Или, скажете, он жив? Я не слепая, я вижу, что это давно высохший труп. Вы убийца!

— Это просто мумия, — постарался улыбнуться я. — Успокойтесь.

Возвышаясь надо мной на две ступеньки, она подавляла меня своей величиной.

— Какой такой мумий?

— Манекен, — догадался я.

— Ма-не-кен? Ни в одном магазине таких худых манекенов не видела. Отдайте мой фонарик. — Тетя Шаша умеет быстро остывать. — Кто же знал, что это всего лишь манекен.

Я попросил прощения и вынес ей фонарик. Она проверила, горит ли он, чем сильно обидела меня, и указала на свежую вмятину на стене.

— Чтобы сегодня же заделали.

— Хорошо, хорошо.

Я вернулся к мумии. Я не суетился, за что попало не хватался. Все было давно рассчитано и предусмотрено. Сначала я мумию просветил, нет ли где изъянов, на месте ли сердце, печень, легкие и остальные органы, целы ли кости, в особенности череп. Потом накрыл ее простыней: мне показалось, что она за мной подсматривает. Из чуланчика принес бутыль со специальной клейкой жидкостью, наполнил ванну холодной водой и вылил туда эту жидкость. После перемешивания у меня получился питательный раствор, в котором мумия должна будет набухать, прибавлять в весе, восстанавливать утерянные атомы, одним словом, «доходить до кондиции». Негнущуюся, легкую мумию я взял обеими руками под мышки, вошел в ванную и осторожно погрузил ее в раствор.

Пока мумия созревала, я приналег на древнеегипетский язык, заучивая фразы и обороты, которые могли мне пригодиться для первого разговора. Все вопросы, связанные с подготовкой к полету в космос, пришлось временно отложить.

Когда раствор из желтого стал прозрачным, я подогрел его до температуры человеческого тела, еще сутки выждал и приступил к оживлению.

Смерть этого египтянина наступила в результате потери крови. На шее у него была рана, очевидно, нанесенная кинжалом. Рану я сразу же надежно зашил. Всецело положась на интуицию, ввел в тело вторую группу крови и не ошибся. Вообще меня интуиция часто выручала и я всегда доверяюсь ей.

Принято считать, что клиническая смерть, то есть остановка сердца и дыхания может продолжаться не более двадцати минут. Но после этого происходит полный распад белковых структур, высшие отделы мозга погибают и наступает смерть биологическая. Это, как утверждает современная, еще несовершенная медицина — явление необратимое.

У меня на этот счет, как я уже говорил, имеются свои соображения. Раз организм не разложился, значит, он цел, органы, кровеносные сосуды, мозг хоть и высохли, но они есть. И вот я даю органам желудочный сок и всякие другие жидкости, артериям кровь и довожу таким образом мумию до состояния клинической смерти.

Интересно, как-то поведет себя мой египтянин? Нагнетая в артерии по направлению к сердцу кровь, я стал массажировать его и одновременно делать искусственное дыхание. Вскоре надобность в этом отпала. Мумия приятно порозовела и посвежела. Появился пульс. Грудь ритмично поднималась и опускалась. Теперь это была уже не мумия. Эго был спящий крепким сном усталый человек, а мне оставалось лишь сидеть и ждать, когда он проснется.