На острие меча

Наконец-то Зося смогла рассмотреть своих похитителей. Как она и предполагала их было двенадцать. Ими командовал офицер, с испещрённым шрамами лицом. Своей фигурой он напоминал борца профессионалам. Зося обратила внимание на радиста группы – совсем юного веснушчатого юношу лет двадцати. В группе был снайпер, вооружённый винтовкой с оптическим прицелом и несколько подрывников, которых Зося определила по, висевшим у них за спиной, тяжёлым ранцам. Диверсанты уселись на, ещё не оттаявшую землю, и усадили Зосю рядом с собой. Обер-лейтенант спросил ее:

– Где вы служите, фрау лейтенант?

– Вы же отобрали у меня документы, – хмуро ответила Зося.

– Где вы служите, фрау лейтенант? – чуть повысив голос, повторил свой вопрос обер-лейтенант.

Зося посмотрела на его лицо и поняла, что будет лучше ему ответить.

– В НКВД… – тихим голосом ответила она.

Обер-лейтенант поморщился.

– Служащих вашего ведомства мы убиваем, – сказал он злым голосом. – Я хотел вас допросить и затем ликвидировать… – обер-лейтенант сделал паузу и со значением посмотрел на Зосю. От его взгляда по спине Зоси пошли мурашки. – Но я передал ваши данные своему командованию, и они приказали доставить вас живой. Вы их почему-то, сильно интересуете…

Зося ощутила холод в груди. Она вдруг поняла, почему ею так заинтересовались командиры обер-лейтенанта. Она лихорадочно пыталась понять, что ей теперь делать. Попасть за линию фронта она не могла ни при каких обстоятельствах.

Белоруссия. Минск

Телефонный звонок поднял оберфюрера Лемке с постели. Он долго искал в темноте трубку телефона и, наконец, найдя ее и услышал в ней взволнованный голос шарфюрера Кригера:

– Извините, господину оберфюрер, что беспокою вас… Но я счел необходимым вам доложить.

– Что случилось? – спросил Лемке, сонно глядя на часы. Было шесть часов утра. – Говорите яснее, Кригер! – недовольно буркнул он.

Кригер быстро заговорил.

– Роттенфюрер Зальцман из четвёртого штутцпункта полчаса назад доставил к нам русского парашютиста. Его поймали люди этого Шестуна. Он свалился им прямо на голову…

– Ну так займитесь им, шарфюрер. – зевая приказал Лемке. – Стоило меня будить из-за этого в такую рань.

– Я так и сделал, господин оберфюрер, – ответил Кригер – Парашютист быстро раскололся и готов дать показания.

Брови на лице Лемке удивлённо приподнялись.

– Я сейчас буду… – коротко бросил он в трубку.

Спустя полчаса оберфюрер Лемке вошёл в свой кабинет и увидел в нём шарфюрера Кригера и, сидящего на стуле, раздетого до пояса человека, который прижимал к груди левую руку и тихо постанывал.

– Докладывайте, шарфюрер! – приказал Лемке.

Шарфюрер вытянулся и, вскинув в верх правую руку, доложил:

– Господин оберфюрер, арестованный парашютист готов дать показания!

– Что, вы с ним сделали? – спросил Лемке, глядя на, перекошенное страхом и болью, лицо, сидящего на стуле, человека.

Кригер пожал плечами.

– Да, почти ничего, – с недоумением ответил он – Дал несколько тумаков и вырвал один ноготь. Этот тип расплакался и сказал, что будет отвечать на вопросы…

Лемке удивленно покачал головой.

– Странно… – произнес он, продолжая рассматривать сидящего на стуле человека. – Очень странно… – повторил он. – Обычно русские предпочитают смерть предательству.

Лемке закурил сигарету и по телефону вызвал к себе переводчицу и стенографистку. В кабинет вошли две женщины в эсесовской форме. Одна из них встала рядом с Лемке, а другая села на стул и положила себе на колени раскрытый блокнот.

– Спросите его, – приказал Лемке переводчице – Пусть назовёт своё имя и расскажет с каким заданием был к нам заброшен?

Услышав слова переводчицы, человек на стуле, поднял на оберфюрера затравленные, бегающие глаза и чуть слышно ответил:

– Я лейтенант Сокольников. Я должен был поселиться в Минске под именем Ивана Михальчука и дальше ждать связного. Больше я ничего не знаю…

Оберфюрер Лемке скептически усмехнулся.

– Вы находитесь в Гестапо, господин Сокольников… – сказал он со значением. – У нас здесь очень строгие порядки. Если я начну сомневаться в правдивости ваших слов, то шарфюрер отправится с вами в подвал и поверьте мне то, что вы там ранее испытали, покажется вам невинной детской шуткой.

Лейтенант Сокольников бросил испуганный взгляд на шарфюрера Кригера и затем чуть помедлив ответил:

– На моей квартире должны проходить встречи с каким-то офицером из штаба группы армий «Центр».

Лемке и Кригер быстро переглянулись.

– А вы знаете этого офицера? – спросил Сокольникова Лемке. – Подумайте хорошенько, господин Сокольников. От ответа на этот вопрос будет зависеть ваша жизнь.

Сокольников поднял на Лемке умоляющие глаза.

– Я не знаю кто он такой. Поверьте, мне… – упавшим голосом ответил он.

Лемке долгим немигающим взглядом посмотрел в лицо Сокольникова. Затем он встал и начал в раздумье ходить по кабинету.

– У меня к вам будет ещё один вопрос, – сказал Лемке, останавливаясь рядом со стулом, на котором сидел Сокольников. – Как вы должны были сообщить вашим командирам о том, что прибыли в Минск? Раз у вас с собой нет радиостанции, значит вы должны были с кем-то встретиться?