На острие ножа

Биничи и Грегор сняли две большие комнаты над компанией, специализирующейся на упаковке. Комнаты были светлыми и с высокими потолками, расположены друг над другом и соединены деревянной лестницей. В каждой по большому окну, разделенному на небольшие квадратики стекол. В нижней комнате многие стекла были разбиты, так что температура внутри была терпимой, но окно на втором этаже чудесным образом осталось нетронутым – возможно, оно оказалось вне досягаемости камней. Жара там стояла как в духовке. Полы потертые, с глубокими царапинами. Сотни мух и резкий едкий запах подсказывали, что под ними разлагаются дохлые крысы. На первом этаже стояло несколько деревянных столов и стульев, на втором – две стопки матрасов. Кухни не было. Единственный туалет находился под лестницей.

Биничи, такой потный, каким Хари его никогда не видел, хлопнул в ладоши:

– Граждане! Соберитесь, пожалуйста! Нам нужно творить историю.

Хари шагнул вперед. Татуированный стоял справа от него, Камран слева. Он почувствовал запах Коллинз позади себя, почувствовал, как она коснулась его плеча. Грегор прислонился к стене. Остальные собрались вокруг Биничи, словно он был уличным проповедником, обещающим спасение.

Глаза Биничи сияли.

– Завтра мы будем творить историю, – сказал он, обводя их взглядом. – Мы нанесем мощный удар во имя товарищей, граждан, братьев и сестер, которые в течение долгих лет борьбы погибли за предоставленную нам возможность. Работа героическая. Работа свирепая. Но работа великолепная.

«Пошли лозунги», – подумал Хари. Он посмотрел на стоявших рядом с ним мужчин. «Революционеры они или наемники?»

Биничи был полностью поглощен собой.

– Мы отвергли двойную ошибку сектантства и оппортунизма. Мы – авангард! Революционный базовый лагерь, способный разрушить эту нацию и построить новую. Завтра мы можем дать толчок революции. Еще одной славной революции.

Камран и Рыжий зааплодировали первыми, а потом к ним присоединились все остальные. «Смесь революционеров и наемников – вот ответ», – подумал Хари.

– Мы обнимем палача! – крикнул Биничи. – Мы меняем мир!

Теперь аплодировали все. Хари начал хлопать на словах о «палаче», просто чтобы не отставать от остальных.

Биничи посмотрел на часы.

– И еще три момента. Еда и напитки уже в пути. Финальная тренировка через час. И нам нужно отогнать фургон, который сейчас припаркован снаружи. Очевидно, он слишком явно указывает на наше местонахождение. Через дорогу многоярусная парковка, – он бросил ключи Хари, и тот поймал их. – Вы с Сарой, пожалуйста, будьте быстры, но осторожны. Оставьте его подальше от въезда. И следите за копами.

Хари сел за руль фургона, Коллинз – на пассажирское сиденье. Она держалась за ремень безопасности, пока он выезжал на кольцо.

– Спокойно, гражданин. Не нужно так торопиться.

Он сбросил скорость – не заметил, что разогнался. Они проезжали мимо отеля, и Хари заметил, что из вращающейся двери вышли эффектная женщина с белокурыми локонами и мужчина в поношенной одежде. На скорости десять километров в час фургон въехал во мрак парковки.

58

На первом этаже мест не было, на втором и третьем было посвободнее, но Хари поднялся на четвертый, где была только одна машина: черный «Вольво» в самом дальнем углу. Он уехал к противоположному концу и завернул за колонну. Хари заглушил двигатель. Ни он, ни Коллинз не двинулись с места, глядя на бетонную стену перед ними. «Вот и все, – подумал Хари. – На складе меня ждет вечеринка с убийцами». Он слышал тяжелое дыхание Коллинз. Может, она передумала.

– Это будут ножи, – сказала она.

– А?

– Мне сказал Биничи, а ему – Грегор.

– Понятно. – Хари почувствовала тошноту.

– День накануне – самый худший. Сомнения. Нервы. Страх.

– Откуда ты знаешь?

Долгая пауза.

– Зак сказал.

Мертвый Зак.

– То есть… Ты не делала этого раньше?

– Нет. Но это мой путь, Хари. Когда мне было семнадцать, я познакомилась с Анной Мендельсон. Ты ее знаешь? – Хари покачал головой. – Член Бригады гнева. Анархистка. Коммунистка. Попала в тюрьму за попытку взрыва в начале семидесятых[24]. Их целью были министры, судьи, государственные служащие, полиция, тюремщики, крупные компании. Эти люди – враги, Хари, и от них нельзя избавиться голосованием, только в сражении. Она была дальновидна. Она знала, что нужно делать. Она была охвачена страстью к революции и была готова убить за нее. Я тоже. Биничи, может, и придурок, но насчет мясника он прав. Бригада гнева это знала.

Хари промолчал.

Коллинз расстегнула рубашку. Хари схватился за руль.

Над ее левой грудью была татуировка двух рук, сжимающих автомат. Одна рука в кружке с гендерным символом женщины, вторая – в кружке с гендерным символом мужчины.

– Это логотип Бригады гнева. Видел его раньше?

– Нет. Ну, может, в книгах. Но не во плоти, так сказать. Извини, я не это имел в виду…

– Все в порядке. Не волнуйся.

Рубашку она оставила расстегнутой.