На острие ножа

Алонсо опустил светозащитный козырек и притормозил, мы повернули на бульвар Линкольна. Потом он свернул направо, в закоулок под названием Флауэр-авеню, и остановился напротив маленького, свежеокрашенного мексиканского ресторана под вывеской «Мама касита». Перед рестораном активно велись дорожные работы. Экскаватор взрыл асфальт и с ревом ездил туда-сюда, взметая тучи пыли и перегораживая крохотную стоянку перед заведением.

— Дорожные работы — наших рук дело, — улыбнулся Алонсо. — Их начали по распоряжению мэра Братано. На следующей неделе вскроют весь тротуар и почти всю проезжую часть. Пусть наш герой и его мамаша торгуют своими тако в огромном пыльном котловане! Раз он такой тупой, что не понимает намеков, пусть разоряется!

— Думаешь, немного пыли и шума сгонят его с места? — усомнился я.

— Может, и нет, но мы ведь одними дорожными работами не ограничимся… Пошли, сейчас я тебе покажу, чем мы займемся. Мое личное изобретение! — Алонсо ухмыльнулся.

Мы снова сели в машину и, проехав несколько кварталов, очутились на Пятьдесят восьмой, перед торговым центром. Посреди огромной витрины висел предвыборный плакат с портретом Рокки — точно такой же, какой мы видели по дороге. Рокки позировал голый по пояс, в боксерской стойке. И надпись та же самая, «Рокки Чакона — в мэры Хейвен-Парка!». Белл выхватил у меня рацию:

— Говорит Девятый. Мы у торгового центра на углу Пятьдесят восьмой и Флауэр. Вышлите два эвакуатора, а если получится, то и больше. Здесь целая куча незарегистрированных транспортных средств. Мы ждем на месте.

— Вас понял, Девятый. Ждите, сейчас подгоним эвакуаторы в торговый центр на углу Пятьдесят восьмой и Флауэр, — сказала диспетчер.

Алонсо дал отбой.

— Иди за мной. Сейчас покажу, как это делается.

Мы вышли из машины и побрели на стоянку.

Алонсо внимательно осматривал все машины и, если замечал на какой-нибудь наклейку с призывом «Чакона — в мэры», сразу же выписывал штрафную квитанцию.

— За что ты их штрафуешь? — удивился я. — Стоят вроде как положено, и номерные знаки с виду нормальные…

— Вот у этого задний габаритный фонарь не работает, — ответил Белл, разбивая фонарь дубинкой. — А с такой неисправностью, сам знаешь, эксплуатация транспортного средства запрещена. Так что отправится на спецстоянку!

Вдруг я вспомнил:

— Сегодня «Мигалка» закрыта по случаю Пятого мая. Как же они приедут?

— Они только штрафстоянку заперли, а сами не закрываются никогда. Жадные! Даже на Пасху работают!

И тут из своего предвыборного штаба выбежал сам Чакон. Росту в нем было всего где-то метр семьдесят, не больше, вес — килограмма семьдесят два, по моим прикидкам. Лет ему на вид было около сорока; на его грубоватом, довольно красивом лице сразу бросался в глаза сломанный нос. Судя по всему, он до сих пор пребывал в неплохой форме.

— Что вы делаете? Я только что видел, как вы разбили фару вон на той машине! — закричал он на Алонсо. — Вы занимаетесь этим уже неделю!

— Прошу вас, успокойтесь, пожалуйста, — преувеличенно вежливо ответил Алонсо. — Вернитесь внутрь. Это вас не касается.

Следом за Рокки на стоянку высыпали члены его предвыборного штаба, но они просто молча стояли и смотрели, как Алонсо бьет фары и зеркала заднего вида на их машинах и выписывает штрафные квитанции. Рокки Чакон оказался человеком мужественным — настоящим мачо. Я сразу понял, что он не привык сносить оскорбления.

— Вы полицейские. Вы не имеете права так поступать! То, что вы делаете, — противозаконно! — сказал он дрожащим от ярости голосом.

— А мы здесь сами представляем закон. — Белл разбил еще одну фару, выписал очередную штрафную квитанцию и нагло ухмыльнулся. — Ездить на машине с разбитым зеркалом или тормозными огнями противозаконно, — нравоучительным тоном продолжал он. — А поскольку эксплуатировать данные транспортные средства запрещено, их отбуксируют на спецстоянку. Завтра владельцы могут получить их в фирме «Мигалка». Штрафы они принимают наличными.

Чакон двинулся на нас, в его черных глазах зажглись опасные огоньки. Похоже, он готов был применить силу. И вдруг из штаб-квартиры выбежала седовласая плотная женщина и схватила Рокки за плечо:

— Нет! Не надо, Хуанито! Именно этого они и добиваются! Нет!

— Мама, но ведь они нарушают закон! Вот тот полицейский, о котором я тебе рассказывал. Он приезжает сюда каждый день. Они не имеют права!

— Пошли! — закричала она. — Оставь их! Пошли! Ты обязан! Хуанито, делай, как я сказала!

Мать снова потащила Чакона за рукав. Бывшего боксера, видимо, раздирали противоречивые чувства. Наконец он нехотя повиновался и, кипя от бешенства, вернулся в свой штаб. А мы с Алонсо продолжили крушить машины на стоянке. До того как из-за угла вывернул первый эвакуатор, мы успели раздолбать семь штук.

— Видишь, он уже почти дошел до ручки. Еще бы чуть-чуть — и он накинулся на нас с кулаками, — радостно сказал Алонсо, выписывая последнюю квитанцию.

Рокки Чакон наблюдал за нами в окно. Я видел, что он о чем-то спорит с матерью и своими помощниками, чьи машины у них на глазах увозили на штрафстоянку.