На острие (СИ)

В узком коридоре вдвоем было тесно. Саро, держа одной рукой у моего горла обнаженный меч, второй закрыл дверь. А потом приблизился совсем вплотную. Уголки жестких губ чуть дернулись в улыбке, а в черных глазах полыхнуло пламя:

— Попалась…

Я чувствовала его дыхание. Оно пахло… жасмином? Странный аромат для такого мужчины, а еще страннее то, что я об этом думаю.

Но долго размышлять саро не позволил. Впился в губы, смял, прикусил так, что я вскрикнула. И тут же почувствовала, как острая сталь полоснула по коже. Несильно, но ощутимо:

— Тише. Я не разрешал.

Наверное, так чувствуют себя кролики перед удавом? Крик замер в горле, страх сковал тело не хуже наручников.

Как всегда в моменты опасности чувства обострились. Лезвие у горла. Горячая полоска сбегает по шее, ворот халата уже влажный… А рядом — страшный мужчина. Его язык проходит вверх-вниз по царапине.

— Соленая, — доносится едва слышное. И голос такой довольный, что хочется схватить за шкирку и натыкать носом в сметану, которую этот кот упер со стола.

От нелепого сравнения страх пропадает, но пальцы впиваются в волосы на затылке и заставляют запрокинуть голову.

— Посмеемся вместе?

Кот? Домашний мурлыка? Нет, хищник. Барс, ягуар… или, скорее, тигр. Такая огромная полосатая кошка. Безумно опасная. И настолько же прекрасная.

Ненавижу! Так хочется прошипеть ему это прямо в лицо, но чувство самосохранения берет верх, да еще и неудобно: длинные волосы намотаны на кулак, так что не пошевелиться.

— Ненавижу! — все-таки не выдерживаю, хриплю ему в лицо и получаю в ответ усмешку:

— Мне это нравится.

Меч убран, но только на мгновение. Саро за волосы затаскивает меня в комнату, рывком ставит на колени и так же резко сдирает с плеч халат:

— Некрасиво.

Эстет чертов!

А лезвие начинает свою работу. Ювелирно, я чувствую только легкие укусы, но там, где кожи касается сталь, появляются тонкие порезы. Кровь на них мгновенно засыхает, складываясь в затейливый узор.

В глазах саро — темнота. И удовольствие. Он откровенно любуется!

Неожиданно становится стыдно. Мало мне извращенцев из Клуба, так еще этот… Хотя по поводу убийцы родителей я никогда не сомневалась. А в Клубе хоть руками не лапают.

Саро, впрочем, тоже. Уселся в разобранное кресло, водит клинком и смотрит.

Меня захлестывает злость:

— Что тебе надо?

Он улыбается и молчит. А на коже появляются новые порезы — под правой и левой грудью.

Шиплю от боли и почти теряю голову. Вскочить, вцепиться в горло, и пусть режет! Если впиться зубами в сонную артерию, предсмертные судороги помогут ее прокусить. Да, я умру. Но не одна.

Саро успевает раньше. Свет из окна отражается на клинке, его кончик окрашек алым. Взмах, удар, боль в боку…

И я просыпаюсь.

Мокрая как мышь, халат можно отжимать. Волосы зацепились за ножку кресла, пока распутывала, почувствовала ту же самую боль как во сне.

Но откуда порезы?

Кожа под халатом шелушилась и жутко чесалась: вода оказалась слишком жесткой. Придется покупать бальзам, или менять мыло на гель. Я его не любила, казалось, даже самый сильный не смывает запахи. Мама тоже так считала.

Мама. Папа.

С глаз словно пелена упала. Случившееся предстало ясно и четко, как и понимание, что смерть — это конец.

В груди стало больно, в горле рос и пульсировал какой-то шар, а потом прорвался звериным воем.

Я не плакала — рыдала, скрючившись на полу чужой комнаты. Прошлое исчезало в пелене слез и я точно знала, кто виноват. И пусть мертвых не вернуть, живые должны поплатиться.

А значит, у меня нет времени на сожаления и отдых. Пришла пора действовать.

27

Пакеты в шкафу требовали внимания. Дома я никогда не торопилась заниматься рутиной, даже уборку в комнате делала после хорошего скандала. Но теперь не было никого, кто мог взять на себя неприятную работу.

— Сейчас займусь вами, — пообещала вещам и пошла в кухню, после кошмара в горле пересохло.

На решетке сиротливо ждали две тарелки, глубокая и плоская, блюдце и одна кружка. Струя фильтрованной воды из питьевого крана набиралась в нее целую вечность и оказалась безвкусной. Заодно я решила обследовать еще и холодильник

— Господин Би обещал, что едой обеспечит.

В морозилке лежала пара замороженных куриц и овощные смеси и упаковка сарделек; в самом холодильнике сиротливо стояли банки с томатным соусом, майонезом и горчицей. Там же лежал хлеб и с десяток яиц.

В шкафчике тускло поблескивали две кастрюли и ковшик. Рядом я нашла банки с крупами — рисом, овсянкой, гречкой и горохом. В маленьких емкостях нашлись сублимированное молоко, чай и растворимый кофе. В большой бутылке находилось подсолнечное масло. Дешевое, но свежее и без запаха.

Похоже, готовить тоже придется самой, перекусить «по-быстрому» не получится. Разве что…

Сосиски отправились в микроволновку, потом на сковородку, туда же я вылила пару яиц. Быстро и вкусно. Добавить бы приправ, но кроме соли, ничего не было.

Когда яичница зашковрчала я переложила ее на тарелку и добавила горчицы, а потом отправилась в комнату.

Конечно, смотреть новости на большом экране удобнее, но его в этой каморке не было, пришлось довольствоваться коммуникатором.