На острие (СИ)

— Но вы… вам надо… — руки тянутся ко мне как к чему-то спасительному и прежде, чем понимаю, Кен прячет лицо на моей груди. Плечи судорожной вздрагивают и не сразу понимаю, что он плачет.

Тихо глажу по спине, ерошу короткий ежик волос. Слова сейчас лишние — страшно, когда мужчина плачет. Единственное, что можно — это вот так побыть рядом, подставить плечо, позволить ненадолго стать слабым.

Но Отани не желает помощи. Встает, молча одевается и стремительно выходит, оставив меня одну.

Подушка летит в закрывающуюся за ни дверь:

Сволочь!

Теперь моя очередь плакать.

Заснула, обнимая подушку. От слез побаливала голова и сны были какие-то тревожные.

Пробуждение оказалось таким же:

— Наследница!

Я едва успела прикрыться одеялом. В комнату заглянул охранник:

— Наследница, пришло сообщение, что Глава впал в кому. Вам нужно быть рядом. Завтрак заботливо накрыли, пока я принимала душ. Но на еду времени не

оставалось. Светлый костюм плохо подходил для визита к умирающему, но другого не имелось.

Единственное, с чем пришлось повозиться — макияж. Еще будучи Госпожой

Кошкой я привыкла прятаться за косметикой, и не видела причины изменять устоявшейся традиции.

В коридорах царило оживление. Встречные жались к стенам, кланялись чуть не до земли… или же делали вид, что не замечают меня. Я же искала среди мужчин Кена. Он стоял возле кровати, на которой хрипел опутанный трубками Глава Первого Клана.

Там же находился Председатель Верховного Совета и оба Менети. А я-то думала, они под стражей!

Мысль мелькнула и пропала. Сейчас меня больше всех на свете занимал Отани. А он не обращал на меня внимания, суета врачей волновала его куда больше.

Я решительно двинулась сквозь толпу, и, к моему удивлению, охрана оказалась чуть впереди: мужчины аккуратно раздвигали мешающих пройти людей. Послышались шепотки — все знали, кто я такая, но я не знала почти никого. Да и ладно!

Аппараты мерно пищали, и, несмотря на усилия медиков, назойливый звук не становился тише. Я остановилась напротив Отани. Теперь нас разделяла только высокая больничная кровать.

Помощник Главы вежливо поклонился и словно забыл о моем присутствии. А я перевела взгляд на деда.

За это время он сдал. Очень сильно. На подушках лежал дряхлый старик, напоминающий скелет. Прозрачная маска на его лице запотевала от дыхания, а кожа приобрела синеватый оттенок.

И все-таки он боролся! Словно почувствовал, что я рядом!

Дрогнули веки и зеленая кривая, пляшущая по экрану, успокоилась. Ее зубцы стали одинаковыми, словно близнецы.

— Состояние Главы стабилизировалось, — доложил Кену врач, — но мы ничего не можем обещать.

Я слушала людей в белых халатах и вдруг осознала: они тоже — часть Клана. Клан

— это не только саро со своими клинками. Это еще и люди. Врачи, спортсмены, солдаты, чиновники. Мужчины и женщины. Дети. И их судьба зависит от этого старика, у которого и дышать силы уже не осталось.

А он, наплевав на врачебный вердикт, открыл глаза. Темные, словно оконное стекло ночью, они уставились на меня. Палец правой руки пошевелился: дед велел подойти.

79

Он что-то говорил, но запотевшая маска мешала разобрать слова. Дед досадливо поморщился и Отани поторопился убрать помеху.

— Девочка… — сорвалось с губ тихим дыханием, — Внучка… Все… тебе…

Разговор забрал остатки сил. Снова заверещали аппараты, замигали красными огоньками, и врачи вытеснили всех из палаты. Подчинились даже члены Верховного Совета.

Люди смотрели сочувственно и с любопытством, а я не понимала, чем грозят последние слова умирающего дела — в то, что он очнется, не верилось.

Косые взгляды продолжались. Похоже, клановцы тоже не знали, чего ждать от появившейся из ниоткуда наследницы и как себя вести. Выбрали вежливый нейтралитет.

Меня это устроило. Как и решение Верховного Совета дождаться кончины Главы.

— Вряд ли он доживет до завтра.

Значит, у меня осталось меньше суток — полагаться на милость других больше не собираюсь.

— Нам нужно поговорить!

Отани склонил голову:

— Приду как только освобожусь.

Хотелось бы сейчас, но у него действительно забот полно — все-таки весь клан на себе тащит. Оставалось ждать.

Кен явился после обеда. Остановился напротив, изображая скалу. На лице — ни одной эмоции. Даже обидно!

И при этом я видела, что скрывается за маской: боль, усталость и… страх. Захотелось подойти, успокоить. Прижаться всем телом, сорвать этот чертов пиджак и свою одежду, а там хоть трава не расти.

Но нельзя. Сейчас не время потакать своим желаниям. Я указала Отани на кресло:

— Ты обедал?

— Некогда. Госпожа, если у вас какое-то дело, не будем тратить время зря.

Ну вот, а я-то его покормить хотела.

— Что там происходит? Кен, что будет со мной после смерти Главы? Он же назначил меня наследницей?

— Но не назвал преемника. Это плохо, — Отани прикрыл глаза ладонью. — Но не волнуйтесь — я помню про долг крови.

— О чем ты говоришь? Ты же не убивал моих родителей. Или…

Подозрение начало закрадываться в душу густым черным дымом. Отани вскинулся:

— Хуже. Я не смог их спасти. Я не сберег дочь Главы… и чуть не уничтожил его внучку.