На острие страсти

Что же, она – протагонист, значит, это ее игра, и правила устанавливает она. Щёлкнула защёлка, дверь закрыта, а мое самообладание колеблется на грани. Она неспешно двинулась в мою сторону, на ходу расстегивая блузку. Взгляд не обрывает, смотрит прямо, и в ее глазах пляшет пламя страсти, пламя, что в любой момент грозится превратить все в пепел. Блузка на полу, чертовка в одной темной юбке и в кружевном чёрном лифчике. Губы немного приоткрыты, красная помада маняще привлекает внимание, и мой взгляд каждый раз возвращается к ее пухлому сексуальному ротику. Ее фигура сводила с ума, грудь выпирала из слишком тесного лифа, а соски торчали от возбуждения. Чтоб я сдох, какая же она желанная. Когда она подошла ближе, мои ноздри защекотал ее пряный пьянящий запах. Как же мне этого не хватало сегодня ночью. Раз пять себя останавливал, чтобы не ворваться в ее обитель. Медленно, словно пантера, она прогибает спину, наклоняется к моему уху и, едва касаясь его своими губами, шепчет:

– Десерт заказывали? В меню у нас сегодня пьяная вишня, – шептала она, опаляя жарким дыханием мою шею. Дрожь пробежала вдоль позвоночника, нахал дернулся от возбуждения, соски ее на уровне моего рта так и просилась на ласки и легкие терзания зубами. Но мое движение она вновь остановила жестом руки и многозначительным взглядом. Разворачивается, даёт насладиться ее красивой спиной и ох*ительн*й попкой, трется ею об моего нахала и вновь разворачивается, вставая на колени. Кончик языка медленно скользит по губам, а худенькие пальчики быстро справляются с моей застежкой от ремня. Нахал на свободе, а она, не отводя своего взгляда, начинает с легкого поцелуя, оставляя следы от помады на моем члене. Ух, ты ж бля! Она ещё толком меня не касалась, а наслаждение рвёт башню. Красные губы обхватывают головку и нежно и чувственно посасывают, ещё секунда – и в ход пошёл язык. Мои руки опустились на ее затылок, помогая задать нужный ритм. О, да, так, малышка. Она пробует его заглотнуть поглубже, и у неё это получается. С каждым разом она становиться все опытнее, и от этого – ещё больше желаннее. Не в силах больше сдерживать свои инстинкты, я резко дернул ее, поднимая на ноги.

В ее затуманенном страстью взоре проскользнуло недоумение. Грудь от прерывистого дыхания и возбуждения вздымалась кверху. Высвободив ее шикарные полушария, я припал к ним ртом, пробуя на вкус маленькие бутоны. Нахал пружинил внизу, желая пройтись между ее сиськами, которые от моих прикосновений наливались и ставали тяжелее. Посадил ее в своё кресло, и, сжимая грудь, втиснул между них своего нахала. От моей импровизации ее глаза ещё больше расширились, а ротик томно приоткрылся. Какое нахер совещание? Я с нее не слезу до обеда! Поиграв с её  грудью, я вновь поднял ее, упирая на свой письменный стол, и задирая до поясницы юбку. Ух ты, сюрприз – чулочки на подтяжках на ее аппетитной попке натянулись от прогнутой спины. Одним пальцем подцепил шлейку и легонько оттянул, не больно шлепая по ягодицам. Рукой проскользнул вниз, нащупывая «мою прелесть», что по ночам не даёт мне спать. Стон… И она ведёт своими бёдрами, пытаясь потереться об нахала. Давлю большим пальцем на ее анус, при этом другой рукой уже тр@ х@ ее во всю. Стоны ее становятся все громче и ярче, хриплые слова срываются с губ:

– Прошу, Игнат, – просит она, и я медленно в нее вхожу, продолжая массировать анус. Двигаюсь в ней размеренно, что напрочь сносит рассудок моей чертовке. Она себя больше не сдерживает, стонет и чуть не кричит, радуя мой слух. Бумаги, что покоились на столе, от ее хаотичных движений свалились на пол. Я набираю темп, запуская палец глубже в ее попу, и она кричит, кричит от наслаждения и кончает. Мышцы сжимаются, и мой нахал терпит поражение не в силах больше сдерживаться. Да, моя сладкая, придет время, и я в тебя войду полностью. Попка так и просит лишить ее девственности, но она не готова, не сейчас, к этому я ее подведу постепенно, не принося ни капли боли, и даря ох*енное наслаждение нам двоим. Наваливаюсь на неё, и, словно полоумный, желаю ее губ. Притянул ее к себе и впиваюсь в ее уста, словно к роднику, утоляя жажду, которую никак не удаётся утолить.

– Моя, – шепчу ей в губы, повторяя вновь и вновь, словно мантру.

– Твоя… – отзывается она, пьяная от моих ласк, от дерзкого секса и моего языка, что напирал в ее маленьком ротике.