На острие танкового клина. Воспоминания офицера вермахта 1939-1945

Вот так мы и сидели вместе: бедуинская семья, я и мой водитель. Тем временем настала ночь, и все небо покрылось звездами, среди которых было легко различить Южный Крест. Мы вдруг ощутили, в каком невероятном и благодатном месте очутились. Почти молча мужчины в бурнусах сидели у костра, отблески пламени которого придавали их лицам красно-коричневый оттенок. Мне вдруг почудилось, что течение времени остановилось, что его не стало, ведь мы могли бы сидеть тут так тысячу лет назад или через тысячу лет в будущем – часы, дни, месяцы, годы и даже столетия не имели тут никакого значения.

Мы завернулись в свои бушлаты – ночи в пустыне очень холодные. Перед самым рассветом бедуины свернули шатры. Старший в семье подошел проститься с нами:

– Немцы, мы снимаемся с места и идем к следующему колодцу. Поезжайте по этой верблюжьей тропе, пройдет три часа («верблюжьих часа»)[79], затем вам встретится другая тропа, которая ответвляется и уходит вправо. По ней вы проедете пять часов, затем увидите пригорок, а оттуда – ваших друзей. Британцы же вас не заметят. Да благословит вас Аллах и да поможет вернуться в свою страну живыми и невредимыми.

Мы пожали друг другу руки, и он ушел – растворился в пустыне со своим верблюдом.

Для меня всегда оставалось непостижимым, откуда эти люди так точно знали, где находятся наши позиции, ну и британские тоже.

Я перевел «верблюжьи часы» в «часы машины разведки», прикинул направление по компасу, и, осторожно проследовав по указанным тропам, мы выехали прямо к нашему батальону!

В расположении части царила тревога. Вчера вскоре после наступления темноты на поиски отправились патрули, которые смогли вернуться обратно в батальон, только воспользовавшись световыми сигналами. Нас же, естественно, не нашли. В конце концов связались с британцами из Королевского драгунского и 11-го гусарского полков, спросили у них, не взяли ли они нас в плен.

– К искреннему сожалению, нет, – ответили там, – мы были бы рады принять у себя вашего командира!

Наступило Рождество 1942 г., но времени праздновать у нас не было. Да и в любом случае, как праздновать? В глубине пустыне, где нет не то что деревьев, бывает, и кустов не найдешь, в жаркие дни мы мысленно уносились домой, к нашим родным и близким, которым приходилось прятаться от воздушных налетов и голодать, получая минимум продуктов по карточкам.

31 декабря, в канун Нового года, неожиданно прилетел Роммель на своем «Физелер Шторхе». Он познакомил меня с обстановкой и проинструктировал насчет дальнейших планов:

– Люк, рано или поздно томми вновь атакуют и обойдут с фланга на юге наши позиции под Буэратом. Оставшиеся силы танковых дивизий нужны мне на севере. Группа разведки вновь пополнится. В ближайшие дни Линау и Фосс вернутся к вам, а кроме того, вы снова получите «Физелер Шторх», который поможет вам вести разведку.

– Меня очень беспокоят американцы с их огромными ресурсами вооружения, – продолжал Роммель. – Они могут ударить с гор Атласа и отрезать нас в районе Габеса от войск, находящихся на севере Туниса. Маршал Бастико разделяет мое мнение относительно того, что мы не можем позволить себе роскоши дать разгромить армию «Африка» под Буэратом. Я предложил перебросить остатки 21-й танковой дивизии в Южный Тунис, чтобы отразить возможное наступление американцев.

Затем Роммель повторил то, что уже говорил мне за несколько недель до этого:

– Я по-прежнему думаю, что – ввиду катастрофического положения со снабжением и состояния наших солдат, которые уже вынесли больше, чем в человеческих силах, – мы не сможем ничего изменить и непременно проиграем войну. Поэтому мне хотелось бы отвести как можно больше живой силы и техники в Тунис. Там горы – удобнее держать оборону, а к тому же – и это заботит меня больше всего – есть возможность спасти больше людей – вывести их по наиболее короткому маршруту в Сицилию.

– Теперь то, что касается вас, – продолжал Роммель. – Со своей группой разведки вы обеспечите мне весь район к югу от Хомса и Триполи. Британцы, вне сомнения, попытаются ударить нам в тыл.

До середины января 1943 г. у нас царила относительная тишина. 13 января 21-я танковая дивизия передислоцировалась в район «линии Марет» на юге Туниса. Пока, однако, американцы не выказывали намерений выдвинуться в восточном направлении из скалистых гор Атласа.

Прибыли батальоны Фосса и Линау, прилетел и «Физелер». Мы, развернувшись широким веером, прощупывали южные районы, возобновляя контакты с нашими старыми «друзьями» на той стороне. К моему немалому удивлению, мой батальон на несколько дней вдруг перебросили в район к юго-западу от Триполи для доукомплектования. Командование остальными частями группы разведки принял майор Фосс.

Короткий отдых в тени оливковых рощ оказался совсем не лишним. Поступили пополнения, пришли боеприпасы и горючее. Я воспользовался возможностью наскоро посетить Триполи. В баре отеля «Уадан» итальянский бармен смешал мне коктейль.

– Следующий буду подавать, наверное, уже Монтгомери, – произнес он. Итальянцы относятся ко всему менее трагично.