На острове Колибрия

– Мистер Доббинс! – терпеливо ответил барон Раслов. – Вполне естественно, что вы, гражданин республики, – даже такой великой республики, как ваша, – не понимаете таких вещей. Однако, к счастью, в замке находится граф Башко, государственный канцлер королевства и высший в нашей стране авторитет по юридическим вопросам. Вероятно, он теперь в саду, где изволит находиться ее высочество. Если вы не согласны с моим мнением по этому вопросу, вы можете выслушать его. Как я уже сказал, только по особому акту парламента и после торжественного отречения принца от своих прав наследника такой брак мог бы иметь силу.

– Я не хотел бы отнимать время у канцлера. Я только не понимаю…

Король перестал шагать. Его усмешка превратилась в гримасу.

– Время для непонимания прошло, – сказал он. – Довольно разговоров. Барон превышает свои полномочия. Мой брак с этой женщиной вовсе не был браком. Моим единственным настоящим браком будет тот, в который я вступлю с ее высочеством принцессой Ариадной с благословения его преосвященства.

Митрополит, склоненный перед иконой, трижды медленно перекрестился и подошел к королю.

– Ваше величество! – тихо сказал он. – Что бы ни говорил гражданский закон, для церкви каждый человек существует как таковой, а брак есть брак. Вот ваша жена. Пока она жива и не разведена по всем канонам веры невозможно ни мне, ни какому-либо иному пастырю православной церкви обвенчать ваше величество с принцессой.

Тихий голос умолк. В комнате башни водворилась на миг та тишина, которая является обычной данью неожиданному.

Первым пришел в себя барон, который спокойно выпроводил из комнаты бывших сторожей Билли.

Эльга Хольберг привстала с радостным восклицанием, но Доббинс, наименее пораженный из слушателей митрополита, жестом заставил ее вновь сесть в кресло.

Билли держался около Загоса.

– Жаркая бомбардировка, – шепнул он ему, – и заговорили самые большие пушки!

С лица ошеломленного короля сбежала вся краска. Потом оно снова залилось пурпуром – скорее апоплексическим, нежели царственным:

– Что это значит, ваше преосвященство? Вы отказываетесь? – Узлы вен надулись на висках его величества. – За это вы будете смещены!

– Я исполняю свой долг, – сказал митрополит.

– Вы – подданный моей короны!

– Я – пастырь божий.

Барон поспешил выступить примирителем:

– Ваше преосвященство, мы знаем каноны, и мы восхищаемся вашей смелостью, но ведь здесь замешана безопасность государства.

– Я исполняю свой долг, барон.

Раслов в упор посмотрел на него, потом повернулся и шепнул что-то на ухо королю.

– Вот именно! – воскликнул Павел.

Он протянул вперед руку. Дрожащим пальцем он указывал на золотой наперсный крест митрополита:

– Если так, то, клянусь этим крестом, там, где церковь изменяет мне, поможет закон. Достаточно будет одной гражданской церемонии: канцлер обвенчает принцессу с ее королем!

Митрополит смотрел мимо него на дверь. Там раздался чей-то жалобный голос, и с растерянным видом вошла Ксения Полоц.

– Ваше величество, принцесса увидела в окне американца, – взволнованно заговорила она. – Принцесса думает, что он в опасности. Она требует, чтобы я привела ее сюда. Что мне делать?

Крестьянка говорила на местном языке. Билли понимал ее, но Доббинс вопросительно переводил взгляд с нее на короля.

– Вы говорите по-французски? – спросил он крестьянку.

– Qui, monsieur. – Она сделала реверанс – В швейцарской резиденции, monsieur, покойного герцога Во…

– Что вы там говорите про принцессу? – закричал король. – Я позабочусь об этом сам!

Не удостоив никого из присутствующих взглядом, он покинул комнату.

Копперсвейт рванулся за ним, но Доббинс удержал его, обняв рукой своего крестника.

– Что она сказала? Билли перевел ему.

– Тогда, – сказал Доббинс, – я прошу тебя не ходить в сад.

– Я пойду!

– Если ты пойдешь, ты… ты… только попадешь опять под замок.

– Не все ли мне равно?

– Тогда я не смогу защитить тебя.

– Защищать меня! А вы меня раньше защищали?

– Барон, – кротко сказал Доббинс, – не угодно ли вам пройти за его величеством и посмотреть, чтобы не случилось чего-нибудь с ее высочеством?

Барон улыбнулся.

– Что же могло бы с ней случиться?

– Я прошу этого, – объяснил Доббинс, – как гарантии за благополучие мистера Копперсвейта.

– Вы думаете, что я поверю ему? – спросил Билли.

– Барон даст мне свое слово. Если он его не сдержит, я буду действовать официально и открыто.

Раслов пожал плечами.

– Это в высшей мере смешно, но если это поможет окончить этот нелепый спор…

– Поможет, – тотчас подтвердил Доббинс. Знакомая загадочная улыбка Раслова заиграла на лице премьера. Он как будто хотел сказать: «Чего не сделаешь, чтобы ублажить сумасшедшего!» Он вышел вслед за своим господином.

Доббинс мгновенно преобразился. Он уже не крутил свои нафабренные усы, не поглаживал крашеные волосы – все эти манеры были оставлены. Он резко заговорил:

– Билли, Загос, будьте добры отвести миссис Миклош, – быть может, мне следует сказать графине Иваници – на минуту в переднюю. Ваше преосвященство, окажите мне честь, оставшись здесь.

Глава XXVI. Пределы преданности