На острове любви

— Видите, как перья образуют эту прелестную форму веера: присмотритесь, и вы поймете, что украшение сделано из перьев колибри. Спицы веера сделаны из клювов этих птиц. Все исполнено очень оригинально. Этих птиц ловят при помощи палок, концы которых смазаны смесью клея с медом, затем через задний проход вытаскивают их внутренности. Птиц высушивают и складывают вместе, так получается веер. Как по-вашему, разве эти перья не прелестны?

Айша с ужасом взирала на крохотных птичек. На нее нахлынули воспоминания о ночи, проведенной в «Каскадах», в доме мадам. Они возникли перед ее глазами во всей своей жестокой действительности. Айша помнила слезы мужчины, страх женщины, когти птицы, поцарапавшие ей палец. Даже эти маленькие птички не ускользнули от острых взоров европейцев, думавших только о том, как лишить жизни других существ. Айша задрожала, испытав то же ощущение, что и в церкви Орлеана, но сейчас у нее была возможность скрыться и выждать, чтобы прошлое не задушило ее.

Направившись к двери, Айша рванула ее на себя и вышла в пустой коридор. Напротив была еще одна дверь. Открыв ее, она оказалась в библиотеке, освещенной лишь огнем небольшого камина. Айша сделала несколько шагов и опустилась на колени. На этот раз рядом не было священника, который мог бы спасти ее: теперь ей одной придется нести это тошнотворное бремя. Положив обе руки на холодный пол, она закрыла глаза. Этого не следовало делать. Словно искры из камина, из темноты к ней устремились искалеченные люди. Она увидела вереницу образов — жестокие голубые глаза хозяина, лицо Жозефа, похожее на маску смерти, Лори, по щекам которой струились слезы, и худое лицо парня по имени Мойз, изо рта которого текла кровь. Айша поднесла руку к губам, чтобы не вскрикнуть, и открыла глаза.

На коленях перед ней стоял Ги де Ришмон.

— Вы больны. Позвольте помочь вам.

— Уходите, — почти рыдая, вымолвила она.

— Идемте! — Ги встал, поднял Айшу и отнес к дивану. Айша дрожала так сильно, что не могла говорить. Она наклонилась и прижалась к подлокотнику дивана. — Что стряслось? Вы должны рассказать мне. — Не получив ответа, Ги сказал: — Тогда я приглашу сюда кого-нибудь из прекрасных дам.

Айша вцепилась в его рукав:

— Не надо. Остальных я не выношу.

Ги сжал ее руку:

— Хорошо. Софи де Бувье никого не пустит сюда. Видно, она считает, что лучше, чем я, никто не сможет поухаживать за вами. Одному Богу известно, почему вы не доверяете мне.

— Этого я не могу сказать вам, — простонала Айша. — Иначе я сойду с ума.

Ги подождал, когда она успокоится.

— Вам придется все рассказать мне. Я не уйду отсюда, пока вы этого не сделаете.

Айша заглянула в его серо-зеленые встревоженные глаза:

— Вы выдержите правду?

Айшу охватила паника при мысли, что ей придется выдать свою тайну, но она тут же поняла — Ги прав: если не открыть ему душу, ее ждет гибель.

— И остаться вашим другом? Да. Испытайте меня.

Айша взглянула на дверь. Она знала, что он увидит страх в ее глазах, преследовавший ее с того дня, как она покинула «Каскады». Айша с трудом вымолвила:

— Я — рабыня.

Потрясенный Ги вскочил, отступил назад и наткнулся на тяжелый стол, стоявший посреди комнаты.

— Это невозможно!

— Мне лучше знать. — Айша увидела, что ее ужас отразился в его глазах. Она продолжила, и ей казалось, что каждое слово ранит его не меньше, чем ее.

— Возможно, мои родители не были рабами — мне об этом ничего не известно. Я никогда не видела их. Но я была рабыней всю жизнь. На сахарной плантации.

— Где?

— На Мартинике. Я сбежала оттуда и приехала во Францию.

— Это непохоже на правду. — Айша замерла. Он хлопнул себя по лбу: — Извините меня, я плохо соображаю. Как я мог вообразить… ни на минуту не заподозрил, что вы могли быть…

Айша отчетливо произнесла слово, которое у него не хватило сил выговорить:

— Я — рабыня.

— Тогда нужно что-то делать.

Айша покачала головой:

— Нет, ничего не нужно делать. Еще не настало время.

— Шарлотта. — Впервые назвав ее по имени, Ги сел на диван и коснулся рукой лица Айши, чтобы заставить ее взглянуть на себя. — Во Франции у вас началась новая жизнь, появились друзья. С нашей помощью вы положите конец… этому… омерзительному положению.

— Вы не знаете моего хозяина. Моя жизнь? Она принадлежит ему. Если бы я стояла перед ним в этой красивой одежде и держала в руках сумку с золотом, он швырнул бы ее на землю и рассмеялся бы надо мной. Хозяин растоптал бы мою свободу и вернул бы меня на прежнее место. Вы мне ничем не поможете. Для этого еще не настало время.

— Не говорите так! Вы хотите, чтобы я ничего не делал? — Возмущенный Ги схватил ее за плечи. — Вам нужна помощь.

— Уберите руки.

Ги убрал руки, словно ужаленный, и встал. Он ходил кругами по комнате, затем сел на край стола и опустил руки на столешницу.

— Зачем вы доверились мне, если отказываетесь от моей помощи?

— В Париже вы у меня единственный друг. Вы честны со мной: сегодня мне хочется быть с вами откровенной. Но я не могу рассказать больше того, что вы услышали. Я должна идти своей дорогой.

Ги провел руками по лицу:

— Вы говорили об этом мадам де Рошфор? Жюли де Леспинас?