На острове

– Спасибо.

Зачерпнула воды и плеснула мне на щеки, смывая остатки пены.

– Что означает этот взгляд? – спросила она.

– Какой взгляд?

– Ты о чем-то задумался. – Она указала на мою голову. – Я насквозь вижу, как там вертятся шестеренки.

– Когда ты сказала, что никогда раньше не брила мужчину… Ты думаешь обо мне, как о мужчине?

Анна сделала паузу, прежде чем ответить:

– Я не думаю о тебе, как о мальчике.

«Хорошо, потому что я не ребенок».

Она выжала еще немного пены на ладонь и сбрила остатки растительности с моего лица. Закончив, взяла меня за подбородок и повернула мою голову сначала влево, потом вправо, проводя ладонью по коже.

– Ладно, – сказала она, – готово.

– Спасибо. Мне уже прохладнее.

– Не за что. Скажи, когда захочешь повторить.

* * *

Однажды ночью мы с Анной лежали в постели и болтали.

– Я скучаю по семье, – вздохнула она. – Постоянно прокручиваю в голове один и тот же сюжет. Как будто в лагуну приземляется самолет, а мы с тобой в это время на пляже. Плывем к нему, и пилот поначалу не верит, что мы – выжившие в крушении. Мы улетаем и по первому попавшемуся телефону звоним родным. Можешь себе представить, каково им будет? Вроде как кто-то умер, его похоронили, и тут покойник звонит по телефону?

– Нет, даже представить не могу. – Я перевернулся на живот и поправил подушку под головой. – Готов поспорить, ты жалеешь, что согласилась на эту работу.

– Я согласилась потому, что эта была великолепная возможность побывать там, где я никогда не была. Никто не мог предсказать, что случится такое.

Я почесал укус москита на ноге.

– А ты жила с тем парнем? Ты говорила, что спала рядом с ним.

– Да, жила.

– Сомневаюсь, что ему понравилось отпускать тебя так надолго.

– Ему и не понравилось.

– Но ты все равно уехала?

Минуту Анна молчала.

– Мне странно обсуждать это с тобой.

– Почему? Думаешь, я слишком маленький, чтобы понять?

– Нет, потому что ты парень. Не знаю, что вы вообще думаете об отношениях.

– О, прости. – Не нужно было этого говорить. Анна великолепно справляется с тем, чтобы не относиться ко мне как к ребенку.

– Моего друга зовут Джон. Я хотела замуж, но он не был готов, и я устала ждать. Посчитала, мне пойдет на пользу ненадолго уехать. Принять решения.

– Сколько вы были вместе?

– Восемь лет. – Голос Анны звучал смущенно.

– Так он в принципе не хочет жениться?

– Ну, я думаю, что он не хочет жениться именно на мне.

– А.

– Не надо больше о нем говорить. А ты? У тебя кто-то остался в Чикаго?

– Больше нет. Я гулял с девочкой по имени Эмма. Мы познакомились в больнице.

– У нее тоже была лимфома Ходжкина?

– Нет, лейкемия. Она сидела в соседнем кресле на моей первой химиотерапии. После этого мы провели вместе довольно много времени.

– Вы с ней были ровесниками?

– Она была чуть младше. Четырнадцать.

– Какой она была?

– Ну, тихой. Мне она казалась очень красивой. Тогда ее волосы уже выпали, и ее это бесило. Она всегда ходила в шляпе. Когда мои волосы тоже выпали, она перестала стесняться, и мы просто сидели на процедурах с лысыми черепушками, и нам было все равно.

– Наверное, тяжело терять волосы.

– Ну, девочкам тяжелее. Эмма показывала мне старые фотографии, где у нее были длинные светлые косы.

– А вы проводили время вместе помимо химиотерапии?

– Ага. Она хорошо знала больницу. Медсестры всегда прощали нас, когда ловили где-то вне палат. Мы ходили в сад на крыше и грелись там на солнышке. Я хотел куда-нибудь сводить Эмму, но ее иммунная система не выдержала бы пребывания в толпе. Однажды ночью медсестры разрешили нам посмотреть кино в пустой палате. Мы вместе забрались в постель, а медсестры принесли нам попкорн.

– Она была сильно больна?

– Когда мы познакомились, она неплохо справлялась, но спустя полгода ей стало хуже. Однажды по телефону она сказала мне, что составила список того, что хотела бы сделать, и призналась, что, возможно, ей осталось совсем недолго.

– О, Ти-Джей.

– К тому времени ей исполнилось пятнадцать, но она надеялась дотянуть до шестнадцати, чтобы получить водительские права. Ей хотелось сходить на выпускной бал, но она бы согласилась на любые школьные танцы. – Я заколебался, но здесь, в постели с Анной в темноте, мне было легко делиться своими секретами. – Еще она сказала, что хочет попробовать заняться сексом, чтобы узнать, каково это. Врач снова направил ее в больницу, и ей дали одиночную палату. Думаю, что медсестры были в курсе, скорее всего, Эмма сама их попросила, и они оставили нас наедине, позволив вычеркнуть из того списка один пункт. А три недели спустя Эмма умерла.

– Так грустно, Ти-Джей. – Судя по голосу, Анна едва сдерживала слезы. – Ты любил ее?

– Не знаю. Я заботился о ней, но тогда все было совсем ужасно. Моя химиотерапия перестала действовать, и мне начали делать лучевую. Я жутко испугался, когда Эмма умерла. Наверное, если бы я любил ее, я бы об этом знал, да, Анна?

– Да, – прошептала она.

Я уже довольно давно не вспоминал об Эмме. Но я никогда ее не забуду – ведь тогда у меня все тоже было в первый раз.

– И что ты решила насчет того парня, Анна?