На открытых колёсах (СИ)

– Знаешь, Миш… – начал он, глядя на пустую сейчас старт-финишную прямую с чёрными линиями следов от шин. – Я долго откладывал эту нашу беседу, считал, что всё обойдётся и с тобой ничего не случится… но я думаю, что тебе пришла пора здраво взглянуть на ситуацию. Может, для тебя будет лучше… оставить гонки?

Я молчал. Меня как обухом по голове ударили – в придачу к тому соприкосновению с бортиком.

Ладно – врач об этом заговорил, а тут… один из самых близких людей. Как я вам всем мешаю своими гонками-то?..

– Понимаю: тебе неприятно это слышать, ты увлекался автоспортом с самого детства, но… Неужели ты не видишь, как это всё рискованно? Поверь, я забочусь исключительно о твоей безопасности, а то, не ровён час, всё может обернуться в следующий раз и похуже… К тому же, гонки отрывают тебя от учёбы, а у тебя ведь контрольные, экзамены на носу… Дальше, совмещать всё это будет ещё труднее. Да и карьера не бесконечна. Что, если тебе придётся уйти в двадцать пять? Чем будешь заниматься оставшуюся жизнь? В автошколе инструктором работать?.. А если закончишь нормально университет, сможешь найти хорошую работу и обеспечить себе материальную независимость…

– Ничего ты не понимаешь, – ответил я, отвернувшись от него к серому полотну трека. – Тебе кажется, что гонки – это всего лишь увлечение, от которого реально отказаться под давлением обстоятельств. Но, во-первых, для меня это давление далеко не такое сильное, как для тебя. Одна авария, да ещё и обошедшаяся без особых последствий, не повод для того, чтобы рубить сплеча и губить всё вот так, с маху. Ну а во-вторых – самое главное, – для меня гонки – это жизнь. Ни больше ни меньше. Станешь отрицать, что я уже кое-чего тут добился и при дальнейших удачных выступлениях смогу продлить свою карьеру минимум лет до тридцати, а то и до сорока, как Шумахер? – (Чуть было не сказал «как Кимми Хяйккёнен», но вовремя вспомнил, что в этом времени финский ветеран «Ф-1» на несколько лет помоложе.) – И если я пробьюсь наверх, то на определённом уровне вопрос о денежном обеспечении отпадёт сам собой. Я смогу заработать столько, что мне хватит в России на оставшуюся жизнь… заработать тем, от чего получаю удовольствие. Это мой шанс, и я твёрдо намерен его использовать.

– А если не пробьёшься? Что тогда? Учти, до старости я содержать тебя не стану…

– А я об этом и не прошу. Дай мне пройти до конца текущий сезон, чтобы я мог показать тебе, что в гонках у меня есть будущее. А там и поговорим.

– Хорошо. Но, если ты не войдёшь в пятёрку лидеров по итогам чемпионата, я полностью прекращу финансирование твоего увлечения. Справляйся дальше сам, как сможешь.

– О, да вы бросаете мне вызов, сэр? – фыркнул я. – Значит, спорим на то, какое место я займу в «Ф-4»… Считай, что вызов принят. Я сделаю всё, что будет в моих силах. И даже больше…

– Что тебе на самом деле врач сказал? – внезапно сменил он тему. – Только честно.

«Честно? Ты поставил мне такое условие, а сам говоришь тут о честности?» – подумал я и сказал:

– Потребовал пройти обследование, когда вернёмся. Ты это хотел услышать?

Какое-то время мы молча смотрели друг другу в глаза, не мигая и не отводя взгляд.

И снова мой собеседник отвернулся первым.

– Ты прав. Рано пока решать что-то раз и навсегда. Но постарайся больше не попадать в аварии. Нам с твоей мамой очень бы не хотелось потерять тебя до того, как ты показал бы в автоспорте что-то действительно впечатляющее. Пошли, автобус в Хямеэнлину отходит совсем скоро.

Я последовал за ним туда же, куда до этого ушёл и мой «гоночный инженер», решая по пути: стоит ли мне начать ненавидеть Жумакина-старшего прямо сейчас – или всё же повременить немного?

* * *

Главный механик поднялся по откидным ступенькам в разверстый зев трейлера, где пара его подчинённых колдовала над повреждённым болидом, стоящим на подъёмнике примерно в метре над полом.

– Ну что, выяснили, что там стряслось с этим Жумакиным? – спросил главмех. – Он сам ошибся – или имела место какая-то неисправность?

– Кажется, тормозной шланг переднего контура не выдержал давления и порвался, – ответил тот из механиков, что находился ближе к выходу и возился с полуразобранной носовой частью машины. – Странно: вроде и несильно изношен-то был, а оно вон как…

– Покажите.

Главмех подошёл к машине, присел и внимательно осмотрел в долетавшем от выхода свете переданную вышедшую из строя деталь.

– Да, что-то тут не то… – пробормотал он. – Износа и вправду почти не заметно, края разрыва какие-то слишком ровные… Ладно, проведём экспертизу, а там видно будет. Доводите пока транспорт до кондиции. Завтра болиды должны выйти на старт опять-таки в полной боевой готовности, и в ваших же интересах подготовить их так, чтобы риск появления неисправности во время гонок был как можно меньше. Всё, работайте.

Не прощаясь, главмех покинул трейлер.

Младший механик проводил начальство взглядом, выругался сквозь зубы и раздражённо нацепил выемку ключа на гайку.

Работать, работать… не отвлекали бы лучше, и всё было бы как по заказу… А оно вот как получилось…

* * *