На отмелях

С подушки донесся слабый вздох. Д'Алькасер увидел, что на палубе показался свет, но, как ни в чем не бывало, продолжал ходить взад и вперед. Миссис Треверс и Лингард вышли из рубки и остановились у двери. Лингард поставил фонарь на крышу рубки. Голоса их не долетали, но фигуры виднелись совершенно явственно; миссис Треверс стояла прямая как стрела, а Лингард, опустив голову, стоял против нее. В его склоненном профиле, ясно очерченном на фоне освещенного пространства, чувствовалась как будто почтительность. Они стояли неподвижно, смотря друг на друга.

— Во мне есть одна мысль, которая должна бы сделать мое сердце тверже камня, — тихо говорил Лингард, — Я — Король Том, раджа Лаут, и могу любому человеку здесь смотреть прямо в лицо. Я должен заботиться о своем имени. Все дело в этом.

— Мистер д'Алькасер сказал бы, что все дело в чести, — пояснила миссис Треверс. Губы ее были спокойны, хотя по временам она чувствовала, как сердце ее усиленно бьется.

— Называйте это, как хотите. Это вообще то, без чего человек не может дышать свободно. А в то же время, вот сейчас, как то, что я стою с вами, мне это безразлично.

— Но мне-то это не безразлично, — возразила миссис Треверс, — Как то, что я стою тут, — мне это не безразлично. Это ваше достояние. Вы имеете на это право. И я повторяю, я очень забочусь об этом.

— Заботитесь о чем-то моем? — пробормотал Лингард, близко наклоняясь к ее лицу. — С какой стати заботиться вам о моих правах?

— Потому что, — отвечала она едва слышно, — потому что, если я когда-либо вернусь к моей прежней жизни, я не хочу, чтобы она стала еще нелепее из-за настоящих угрызений совести.

Голос ее звучал нежностью.

Лингарду показалось, что слова ее как бы ласкают его лицо.

Д'Алькасер все еще продолжал ходить взад и вперед по «клетке». Ему не хотелось, чтобы мистер Треверс опять приподнялся на постели и стал оглядываться кругом.

— Нашелся человек, который принимает к сердцу мои интересы! — прошептал Лингард. — И этот человек — вы, вы, которая отняла у меня всю мою жесткость!

— Я не хочу, чтобы вы были жестки, я хочу, чтобы вы были тверды.

— Чтобы укрепить меня, вы не могли бы сказать ничего лучшего, чем то, что вы сказали, — тихо раздался голос Лингарда. В его глубоких нотах звучала нежность. — Ни у кого на свете не было такого друга, как вы! — воскликнул он, подымая голову и как бы призывая звездную ночь в свидетели.

— А я спрашиваю себя, найдется ли на земле другой человек, которому можно было бы верить так, как я верю вам. И я говорю вам: идите спасать то, на что вы имеете право. Только будьте милосердны. Я не буду напоминать вам о вашей невинности. Должно быть, земля очень мала, что мы так странно замешались в вашу жизнь. После этого невольно станешь верить в судьбу. Но я не могу вести себя как фаталистка и сидеть сложа руки. Если бы вы были другой человек, во мне могла бы зародиться безнадежность или презрение… Вы знаете, как называет вас мистер д'Алькасер?

Из «клетки» бросавший в их сторону любопытные взгляды д'Алькасер увидел, что Лингард качает головой, и подумал: «Он ей в чем-то отказывает».

— Мистер д'Алькасер зовет вас Роковым Человеком, — сказала миссис Треверс немного смущенно.

— Сразу не выговоришь. Ну, да он джентльмен… Мне важно то, как вы…

— Я вас зову всячески, только не по имени, — поспешно договорила миссис Треверс. — Поверьте мне, д'Алькасер вас понимает.

— Он прав, — воскликнул Лингард.

— И он ни в чем не виноват. Вы как-то сказали, что и невиновные должны покоряться судьбе. Ну, что же, делайте, как надо.

— Вы думаете, что будет правильно так поступить? Вы верите, что это правильно? Вы чувствуете это?

— В данное время, в данном месте, для такого человека, как вы, это правильно.

Лингард подумал, что эта женщина удивительно верна ему и удивительно бесстрашна по отношению к себе. Было совершенно ясно, что обоих пленников необходимо увезти обратно в поселок, и ничто на земле не могло бы его остановить. Но на шлась ли бы хоть одна женщина в мире, которая отнеслась бы к его решению так, как отнеслась она? «В правде и мужестве об ретаешь мудрость», — пришло ему в голову. Ему казалось, что, пока миссис Треверс не пришла ему на помощь, он и не подозревал, что такое правда, мужество, мудрость… Когда он смотрел в ее лицо и слушал ее слова, что он достоин приказаний и просьб, он испытал миг полного удовлетворения и совершенного душевного покоя.

Во время наступившего молчания, бросив быстрый взгляд в сторону, миссис Треверс заметила д'Алькасера, словно человека в тумане; его темная фигура остановилась у муслиновых ширм. Она не сомневалась, что он смотрит в их направлении и что он видит их яснее, чем она его. Миссис Треверс подумала, как сильно он, должно быть, тревожится, и вспомнила, что он просил заранее предупредить его об опасности условным знаком.

Она отлично поняла, что он просил о том, чтобы она дала ему время приготовиться. Если на это требовалось больше, чем несколько минут, то сейчас настал миг подать ему знак, который он сам указал.