На отмелях

Лингард подал просимое и этим на некоторое время унизил себя во мнении Джафира. Пока посланец, поместившись на по лу, неспешно, но деловито ел, Лингард разрабатывал план дей ствий. Он не знал действительного положения вещей в стране, и потому единственное, что он мог попытаться сделать, было спасти Хассима от непосредственной гибели. С этой целью Лингард хотел спустить большую шлюпку и послать ее к берегу за Хассимом и его людьми. Он достаточно хорошо знал харак тер малайцев и потому был убежден, что в такую ночь осажда ющие, уверенные в успехе и, по словам Джафира, в изобилии снабженные лодками, не будут особенно бдительно сторожить ту часть частокола, которая выходила к морю.

Это доказывал уже один тот факт, что Джафиру удалось уплыть незамеченным. Как только затихнут молнии, шлюпка может незаметно подплыть к берегу, и осажденные либо прокрадутся к ней поодиночке, либо сделают вылазку, сядут в лодку и доберутся до брига.

План этот Лингард изложил Джафиру, который, однако, был в эту минуту слишком занят едой и слушал без малейшего интереса. Проглотив последнее зерно риса, он встал, выпил воды и пробормотал: «Яслышу. Хорошо, я скажу Хассиму», — и, обвязав покрепче передник, приготовился идти.

— Подожди, пока я доплыву до берега, — сказал он, — и когда шлюпка тронется, зажги еще другой фонарь рядом с тем, который сейчас горит, как звезда, над твоим судном. Мы тогда будем знать. Но пошли лодку только тогда, когда молнии станут реже: лодку виднее в воде, чем человека. Скажи матросам, чтобы они держали к пальмовой роще и перестали грести тогда, когда весло, погруженное сильной рукой, коснется дна. Они услышат наш окрик; но если никто из нас не придет, пусть уезжают до рассвета. Вождь может предпочесть смерть, а мы, оставшиеся с ним, все верны ему. Понимаешь, сильный человек?

— Этот малый совсем не глуп, — пробормотал про себя Лингард и затем, когда они остались на палубе одни, добавил: — Но на берегу могут быть враги, Джафир, и они тоже, пожалуй, станут кричать, чтобы обмануть моих людей. Ты крикни: «Лайтнинг». [5]Запомнишь?

Сначала Джафир подавился этим словом.

— Лай-тинг, — выговорил он наконец, — Верно я сказал, о сильный человек? — Миг спустя, он стоял, прямой и темный.

— Верно. Теперь отправляйся, — сказал Лингард, и Джафир прыгнул вниз, став невидимым еще раньше, чем он достиг воды.

Послышался всплеск, и через минуту слабый голос тихо крикнул: «Лай-тинг. Запомнил». На берег опять налетел шквал. Во вспышках молнии перед Лингардом опять замелькали белая бухта, гнущиеся деревья пальмовой рощи, частокол у моря, далекий лес, родная страна Хассима, загадочная и беззвучная, равнодушно спящая под яростными потоками небесного пламени.

IV

Чужестранец, попавший ныне в Ваджо и заслуживший доверие туземцев, может услышать традиционный рассказ о последней гражданской войне и легенду о вожде и его сестре и о их матери-колдунье, которая, лежа на смертном одре, передала им тайны магического искусства. Особенно сестра вождя, «по виду — дитя, а по бесстрашию — великий воитель», была опытна в волхвованиях.

Их двоюродный брат победил их, потому что, простодушно пояснит рассказчик, «народ Ваджо так храбр, что волшебные чары бессильны против него». «Я сражался в эту войну. Мы прижали их спиною к морю». И затем он станет повествовать трепетным голосом о том, как однажды ночью, «когда бушевала такая гроза, какой никогда не бывало ни до того, ни после», корабль, похожий на корабли белых людей, появился в виду берега, «как будто приплыв из туч». «Он шел, — поведает рассказчик, — на парусах, надувшихся против ветра; величиною он был с остров; молнии сверкали между его мачт, высоких, как гора; на облаках, прямо над ним, горела звезда. Мы сразу поняли, что это была звезда, ибо никакой огонь, зажженный человеческой рукой, не мог бы выдержать того ветра и дождя, какие свирепствовали в ту ночь. Это была такая ночь, что мы, стоявшие на страже, не решались смотреть на море. Дождь лил потоками и бил в глаза. А когда наступил день, корабля нигде не было видно, и в палисаде, где еще накануне сидело в осаде сто или более человек, находившихся в нашей полной власти, и‹ осталось ни души. Вождь Хассим исчез, исчезла и княжна, и до сего дня никто не знает, что с ними сталось. Иногда наши тор говцы говорят, что слышали о них то тут, то там, но это все россказни людей, ездящих в далекие страны из-за денег. Мм жители страны, думаем, что корабль уплыл обратно в облака откуда его вызвали чары княжны. А что касается раджи Хассима и его сестры Мае Иммады, то одни говорят одно, другие другое и бог один знает, где правда».