На отмелях

— Мы все были внизу. Мне необходимо было отдохнуть немного. Когда я взошел наверх, оказалось, что вахтенный спит. Он божится, что не спал, но я это знаю отлично. Кроме вас, никто не мог услышать никакого шума. Но, может быть, вы спали? — спросил он почтительно.

— Да… Нет… Я, должно быть, спала, — слабо ответила она.

VIII

Разговор с миссис Треверс, напряженная тревога и крайня» усталость вывели Лингарда из равновесия. Возвратившись на бриг, он спросил о Хассиме и услышал в ответ, что раджа и его сестра уехали на своем челноке и обещали вернуться к полуночи. Посланные на разведку шлюпки еще не вернулись. Лингард прошел к себе в каюту и, закрыв глаза, бросился на койку. «Я должен заснуть, или я сойду с ума», — подумал он.

Временами он чувствовал безграничное доверие к миссис Треверс и вспоминал ее лицо. Через секунду лицо начало куда — то уплывать, он усиленно старался удержать в воображении ее образ — и вдруг ему становилось до очевидности ясно, что он погибнет, если не предоставит этим людям исчезнуть бесследно с лица земли.

«Ведь все слышали, как этот человек приказывал мне убираться с его корабля, — думал он и мысленно созерцал мрачную картину предстоящего избиения. — И, однако, я сказал ей, что ни один волос с головы ее не упадет. Ни один волос».

При воспоминании об этих словах ему почему-то сразу становилось легко.

Время от времени от крайнего утомления он переставал думать, и в мозгу его зияла черная пустота; в одно из таких мгновений он заснул и потерял всякое представление о внешнем мире — так полно и внезапно, точно его свалили с ног ударом по голове.

Когда он, еще не совсем проснувшись, присел на постели, он с тревогой подумал, что проспал всю ночь напролет. В салоне горела лампа, и на фоне отбрасываемого ею светлого пятна он ясно увидел из двери своей каюты прошедшую мимо фигуру миссис Треверс.

«Значит, они все-таки переехали на бриг, — подумал он. — Почему же меня не позвали?»

Он бросился в салон. Никого!

Взглянув на часы под стеклянной крышей, он с досадой увидел, что они остановились, а он еще недавно слышал глухое биение механизма. Тогда они шли! Он проспал, наверное, не больше десяти минут. Он, наверное, был на бриге не больше двадцати минут!

Значит, ему только почудилось; он никого не видел. Однако он помнил поворот головы, линию затылка, цвет волос, движение проходящей фигуры.

Он уныло вернулся в каюту, бормоча: «Сегодня мне уж больше не заснуть» — и сейчас же вышел оттуда, держа в руках несколько листов бумаги, исписанных крупным угловатым почерком. Это было письмо Иоргенсона, отправленное три дня тому назад с Хассимом. Лингард уже прочитал его дважды, но теперь он оправил лампу и принялся читать в третий раз.

На красном щите над его головой золотой сноп молний, извивающийся между его инициалами, казалось, метил ему прямо в затылок, когда он сидел, положив голые локти на стол и всматриваясь в помятые листы.

Письмо гласило следующее:

«Хассим и Иммада сегодня ночью отправляются искать вас. Вы не приехали в срок, и с каждым днем положение делается хуже и хуже. Десять дней тому назад трое из людей Белараба, собиравшие на островах черепашьи яйца, вернулись с известием, что на илистых отмелях застрял корабль. Белараб сейчас же распорядился, чтобы ни один из людей не выходил из лагуны. В поселке поднялась суматоха.