На озере

Татьяна не убрала рук, она перестала скулить и, стиснув зубы, терпела, ощущая, как посторонняя мужская рука оглаживала ее сзади, время от времени не больно прихватывая куски плоти. Парню этого показалось мало, он решил сделать нечто, чтобы Татьяна убрала свои руки с прелестей, которые прикрывала. Он вдруг перестал ее гладить, одним резким движением оказался у нее за спиной и, обхватив одной рукой под живот, чуть выше ее руки, а второй под грудь, то есть, чуть ниже ее другой руки… Татьяна ничего не успела ни сообразить, ни сделать. Парень легким рывком приподнял ее из воды и чуть наклонил в бок. Татьяна охнула чуть громче, хоть и на этот раз сдержалась от откровенного крика, но не взмахнуть руками, потеряв опору и равновесие, она просто не могла и тем самым полностью открыла и грудь и пах…

– Ух, какая вкусняшка. Век бы такую на руках держал и щупал,– прямо в ухо горячо шептал нахал и, воспользовавшись моментом, держа ее на весу, умудрился одновременно передвинуть свои ладони – та что была под грудью скользнула выше, а та что под животом… ниже!

Татьяна так растерялась, что не сразу осознала – чужие руки держат ее за самые, что ни на есть интимные места. Но когда сообразила… До того, в общем, довольно скованно, инертно реагировавшая на хамство, она буквально взорвалась. Нет, кричать она не стала даже в этой ситуации. Что-то необъяснимое удерживало ее. Почему-то угрозы своей чести и тем более жизни, она от этого парня совсем не чувствовала, по-прежнему надеясь выйти из щекотливой ситуации самостоятельно. «Взрыв» выразился в том, что она с бешеной энергией стала вырываться, изгибаться, колотить руками и ногами. Парень оказался очень силен, хоть и худощав на вид, он с такой легкостью ее поднял. Татьяна уже забыла, когда в последний раз муж делал такие попытки. У него для этого не было ни сил, а главное желания. А этот поднял как пушинку и даже наклонил. Хоть Татьяна и была намного ниже ростом, но весила не меньше, а то и больше парня, к тому же ее активное сопротивление застигло нахала врасплох и привело к тому, что он не удержался на ногах со своей нелегкой ношей, и они оба рухнули в воду.

Татьяне удалось вырваться, и она кинулась к своим вещам. Но ей было необходимо преодолеть относительно глубокий участок, где плыть удобнее, чем просто бежать в воде. Она поплыла, но парень плыл намного быстрее. Он нагнал ее где-то на самой середине водоема и сзади схватил за ногу. Тут же, встав ногами на дно, он подтянул ее к себе и на этот раз так обнял, прижал, что вырваться она уже не смогла. Он вновь ее гладил, только уже фактически всю, за исключением лобка, который она прикрывала в первую очередь и все попытки нахала вновь до него дотронуться пресекала, впиваясь ногтями в его ладонь.

– О, наша красавица с коготками! Но ничего нам и так хватит. Вон сколько здесь натуральной красоты…

Место было относительно глубокое, и Татьяна почти по плечи находилась в воде и то, что делали с ней его руки, уже не казались ей таким стыдным, оттого, что этого не было видно. Но она все ощущала, чувствовала, к тому же нахал комментировал свои действия прежним способом, шепча ей на ухо:

– Обалдеть до чего ты мяконькая, бархатистая, просто спелый персик… с ума сойти…

Татьяна, уже не вырывалась, позволяя трогать себя везде, кроме лобка, то ли устав, то ли осознав бесполезность этого «немого» сопротивления. Отвернув в сторону голову в сбившейся косынке, она красноречиво изображала лицом муку терпения, что ей это глубоко противно… и действия, и слова нахала. Парень не мог этого не заметить:

– Ну, что же ты, русалочка, такая кислая, будто я тебя сильно обидел, или больно сделал?

Татьяна демонстративно молчала.

– А хочешь, я тебя отпущу и уйду? Я ведь уже сделал все что хотел. А… русалочка?

– Хочу… отпусти,– сдавленным голосом ответила Татьяна в очередной раз с помощью ногтей отбивая атаку на свой лобок.

– Хорошо, только ты выполнишь одну мою просьбу, и я уйду, будто тут меня и не было. Ведь ты же этого хочешь, чтобы твой муж ничего не узнал. Так и будет,– парень чуть ослабил свои объятия, словно давая Татьяне собраться с мыслями.

– Нет… только не это, а на силу не возьмешь, тогда я точно кричать буду,– она чуть повысила голос, одновременно пытаясь высвободиться.

– Да что ты, за кого меня принимаешь? Чтобы такую красоту, да на силу. Что я чурка что ли, или урка. Мы же с тобой русские, христиане… и на тебе крест, и на мне,– парень продолжал удерживать Татьяну, но уже не лапал.

Услышав последние его слова, она тоже перестала вырываться и, повернув к нему голову, удивленно спросила:

– А чего же тебе от меня надо?

– Просто, покажись во всей красе, понимаешь, так как все эти плоскодонки, когда перед кинокамерами позируют. Когда их вижу, прямо в телевизор плюнуть хочется. А хорошие бабы, в теле, такие как ты, почему-то стесняются. Покажись, сделай одолжение… только сама, и ничего не прикрывая. И все, я уйду, клянусь, и все это приключение меж нами останется, никто ничего не узнает… и твои муж с сыном тоже.