На палубе «Арго», или Поход за властью. Из новейшей истории жаргонного языка подростков

Впрочем, «Космосом» своих сверстников «пингвинята» стращали очень недолго. Слово «пингвин» и само в одночасье стало жупелом... А вместе с ним в жупел превратилась и немудреная «этика» «пингвинят». Основные ее правила свелись к двум... Первое: «Отказываться играть в карты — в стрем!» (смысл очевиден: для процветания «молодой катки» требовалась клиентура, заполучить ее можно было, лишь навязав отрочеству подобное понимание мальчишеской чести). Второе правило: «Не рассчитаться с картежным долгом — западло!» (Тут подтекст еще очевиднее...). Из пены молодежной субкультуры возникли этакие Сцилла и Харибда, опасные, нет, не для «пингвинят», а для тех подростков, которые «аргонавтами» становились вынуждено. Число таких «аргонавтов поневоле» росло. Освоение жаргона становилось наукой выживания.

Среднестатистичный подросток обязан был накрепко усвоить, что «стрелка», например, — это не просто встреча для разрешения каких-либо вопросов (как правило, финансовых), а о б я з а т е л ь н а я встреча, и что стрелку проколоть (т. е. игнорировать ее) нельзя. Частное жаргонное слово коннотировало в себя магическое отношение к миру.

Нельзя убивать священное животное... Нельзя всуе произносить имя племенного божка (имя «авторитета» — для наших «аргонавтов»)... Нельзя прокалывать стрелку — табу того же ряда... Если табу нарушено, боги с Олимпа жестко покарают дерзких! Впрочем, какой Олимп? Мы же не о Язоне... Нашим «аргонавтам» (вольным или невольным, — теперь уже все сцепилось в пекле агрессивной субкультуры) кара грозила из шулерских рядов. И «аргонавты» знали, против криминала лучше не восставать! А следовательно — и против правил, им поддерживаемых! Именно этот принцип к о н т а г и о з н о й магии (нерушимость связи между объектами и явлениями, побывавшими в соприкосновении, — уголовников, в нашем случае и их «этики») был вплавлен в неказистую на слух стрелку...

Подобными коннотациями оказались наполнены многие сленговые слова и выражения. Если проигравший медлил почему-то расставаться с деньгами, его подстегивали заявлением, что могут «перевести долг на крутое каталье» (т.е. «подарить» эти деньги взрослым шулерам, предоставив им решать судьбу должника), и перед потускневшим взором жертвы тут же возникали видения... да, почти богов! О криминальной «космогонии» мира напоминало и слово «счетчик» (накручивание процентов на просроченный долг). Заимствованное из воровского сленга, оно отражало беспощадную реальность... Иногда — о, чудо? — сленговые идиомы светились, казалось, доброжелательством, дополнительным значением вбирали в себя определенное послабление в отношениях между теми, кто звался лохами, и теми, кто их стриг. Могло показаться, что подобная коннотация имеется во фразе «раскинуть по срокам». Смысл этой фразы состоял в том, что должнику позволялось выплачивать деньги по частям, «по срокам». Это ли не гуманно в отношении какого-нибудь подзалетевшего на картах «фазаненка»? Но на самом деле предложение «раскинуть долг по срокам» таило в себе хитроумную ловушку. Несчастный мог целый год являться на «стрелку», приносить «пингвинятам» по рублю, по пятерке...А когда оставалось выплатить самую малость, он вдруг, представим, заболел (или сломал ногу, или попал в милицию — мало ли что может случиться в течении целого года!). И плакала стрелка! Должник «двинул сроки». Страшненькая идиома... Она подразумевает, что весь долг проигравшего будет «восстановлен», т.е. придется выплачивать всю сумму в прежнем объеме. Заново! И против катки не попрешь! Правила взаимоотношений жестко определены и мастерски закреплены в арго-словах. Вот такой «гуманизм»!Судьба древнегреческих героев определялась волею богов. Судьба наших ребят — волею навязанных правил, представлений, слов. Победившая и надолго восторжествовавшая люмпен-культура ввергла в свои мутные водовороты всех ребят поголовно, заставила их осваивать и применять на практике арго-язык в надежде воздействовать на ход процессов, не природных, как в эру человеческого варварства, а сугубо общественных. Мне не привелось изучать особенности существования этой субкультуры в других регионах так систематически, как в Екатеринбурге. Но даже по кратковременным командировкам, по анализу прессы виделось: и там, в регионах, с уральским малосходных, заправляет субкультура молодежного люмпенства. Пути ее воцарения оказались различны, объединительные стержни (как «катальский» стержень Екатеринбурга) многообразны, но суть не менялась: вытряхнуть из ребячьих карманов все, что звенит, что поскрипывает на сгибах, как капустный лист. А значит, был схожим и обслуживающий эту культуру язык. По крайней мере, схож там, где речь идет не о средствах, а о целях субкультурных устремлений. Вот поэтому и понятно всей стране, что такое бабки, счетчик, стрелки...