На память

– Это лишнее. Будет только хуже.

– Черт, – ругается Мэдисон. – Если твоя мама так помешана на твоей репутации, то она-то уж должна понимать, что вступление в сестринство как раз-таки поднимет тебя в глазах общества и бла бла бла. Это престижно, черт побери.

Я согласно киваю, улыбнувшись ей.

– Да, но она утверждает, что подобные студенческие организации уже потеряли свою прелесть. Она думает, что теперь это только постоянные вечеринки, беспорядочный секс и много-много травки.

Мэдисон удрученно вздыхает и обнимает меня за плечи. Мы с ней почти одного роста.

– Тут она права.

И вот я снова смеюсь и ничего не могу с собой поделать. Я обожаю Мэдисон и всех, с кем подружилась в колледже. Мне хочется больше свободы, хочется делать все то, что делают они и не ждать осуждения со стороны. С чего бы оно может быть?

Но, к сожалению, может. Моя мама не какая-нибудь ханжа, помешанная на Боге и Иисусе, но она не пропускает походы в церковь каждое воскресенье и не любит лишних сплетен. В ее глазах идеальность слишком традиционная, и мне сложно ее переубедить. Я никогда особо и не пыталась этого делать.

– Ладно, – со вздохом произносит Мэдисон, когда мы останавливаемся возле учебного здания. – Надеюсь, на сегодня я могу на тебя рассчитывать? Мы идем расслабиться.

– Не туда, где сканируют ID?

– Уф, нет. Нам хватило попасться один раз. Боже, до двадцати одного мне ждать еще четыре месяца.

Повернув голову, я замечаю в стороне высокого брюнета. Он смотрит в нашу сторону и машет мне рукой. Я машу в ответ.

– А вот и он.

Мэдисон замечает Шейна и расцветает. Они встречаются с конца прошлого семестра и пока все идеально.

– Мне пора. – Мэдисон снова смотрит на меня. – И помни, что ты уже не та маленькая «мисс Техас» с пушистыми каштановыми хвостиками. Тебе девятнадцать. Оглянись вокруг, надо отрываться, пока ты в колледже.

Она целует меня в щеку и убегает, оставляя наедине с повисшими в воздухе словами, которые раз за разом проигрываются в моей голове, словно заевшая пластинка.

***

Вернувшись домой, я обнаруживаю папу на заднем дворе. Он хмуро смотрит на простирающееся перед ним поле, поставив одну ногу на недостроенное деревянное ограждение.

– Привет, ты в порядке?

Папа замечает меня. Улыбнувшись, он обнимает меня одной рукой.

– Ты вернулась. Да, детка, все в порядке.

По его нахмуренному лицу этого никак не скажешь.

– Где мама?

В доме вообще никого не было, когда я вернулась.

Папа вздыхает.

– Уехала в город.

Странно. Она бы мне позвонила. Мы могли бы пообедать вместе или пройтись по магазинам, как часто это делаем.

– У вас что-то произошло? – настаиваю я.

Подобные вещи сложно скрыть. Это написано на его лице. Папа смотрит на меня и приподнимает свою ковбойскую шляпу.

– Твоя мама хочет вернуться в Атланту.

Честно говоря, меня это не слишком удивляет. Она много раз об этом говорила и намекала. Я не знаю, что может быть там, чего нет здесь. Ведь здесь намного больше. Мама мало говорит о своей семье, но отношения между ними не самые лучшие. Это очевидно ее мучает.

– Я бы мог сделать это, – продолжает отец. – На какое-то время оставить управление Толсону. Мы могли бы поехать в Атланту, твоя бы мама смогла решить все свои проблемы, которые так и остались нерешенными. Но с одним условием: мы вернемся.

– Ты сказал ей это?

– Еще нет.

Я улыбаюсь и, взобравшись на ограждение, кладу голову на плечо отца. От него пахнет солнцем.

– Не думаю, что мама сама хочет остаться там, где ей было плохо. Она хочет исправить свои ошибки, помириться с родными и хочет, чтобы ты был рядом с ней.

Папа тихо вздыхает.

– Ты права. Но как мы оставим тебя здесь одну? В Хартле безопасно, но…

– Но что?

Я смотрю уже на его лицо. Во мне вдруг просыпается безумное желание, чтобы они уехали. Чтобы я осталась одна. Слова Мэдисон все еще крутятся в моей голове. Мне девятнадцать, а у меня даже нет подработки, как у большинства моих друзей. Да у меня даже нет контроля над собственной жизнью. Есть шанс получить этот контроль хотя бы на какое-то время.

– Ты будешь одна, – говорит папа.

– Я могу жить в общежитии.

Папа улыбается.

– Ты знаешь свою мать.

Мои плечи опускаются.

– Я не маленькая.

Теперь он смотрит на меня очень серьезно, снова поправляет шляпу и прищуривает глаза.

– Я знаю, Лекси. Ты уже взрослая.

– Тогда… – Я опускаю глаза и начинаю ковырять носком своей туфли в земле. – Быть может, ты поговоришь с мамой? Вы можете ехать в Атланту настолько, насколько это будет возможно. Если ты оставишь Хартл на мистера Толсона, я буду жить в кампусе.

Папа задумывается на какое-то время.

– Думаю, в кампусе тебе будет лучше, чем здесь.

Взвизгнув, я припадаю к его груди и целую в обе щеки.

– Спасибо, спасибо, спасибо.

– Подожди. Мы еще не поговорили с мамой, – смеется отец.

– Уверена, ты ее убедишь.