На передней линии обороны. Начальник внешней разведки ГДР вспоминает

В 1966 году Герда Остенридер работает в отделе «Телко» МИДа ФРГ. Туда поступают все шифрованные сообщения и отчеты, из посольств. Их сохраняют на магнитной ленте. После того, как магнитофонные ленты обработаны, ими больше никто не занимается. Герда складывает их в сумки и уносит домой. Главный отдел III (электронная разведка МГБ) взламывает код и передает нам расшифрованный текст. Ворох информации дает нам объемное представление о внешнеполитической деятельности ФРГ.

В начале 70‐х годов Герду Остенридер направляют в представительство Западной Германии в Варшаве. Герберт Шретер остается в Бонне. Как и у других пар в таких ситуациях разлука не остается без последствий. Они расхолятся. Не удерживают даже узы секретной работы Герда знакомится с журналистом. Начинается новая любовь. И все происходит, как в шпионском бестселлере. Ее друг — агент службы федеральной разведки. Герда сначала раскрывается ему. потом ведомству. Мы теряем важный источник.

Герда ведет себя не как соблазненная, обманутая или разочарованная Джульетта, она реагирует на изменившуюся ситуацию как всегда, последовательно, самоуверенно и без больших колебаний. Как жена Герберта Шретера она ведет себя по-человечески, как наша сотрудница — профессионально. Прежде чем она выдаст себя как источник Главного управления, она предупредит своего мужа. Герберт своевременно скроется в ГДР.

Ущерб, нанесенный нам, находится в допустимых пределах. Конечно, потеря такого источника, успешно работавшего в течение многих лет, очень болезненна. В итоге мы приходим к простой правде, что в жизни часто бывают переломы, которые нельзя предвидеть, на которые нельзя повлиять, которые нельзя запланировать. Как часто пары расходятся из-за того, что один или оба находят свою большую любовь в другом. Герда Остенридер ни в одной из фаз не является жертвой. Она всегда сама принимает решения. Когда ее вербовал Герберт, когда она поставляла нам информацию и когда она, в завершение, разошлась с ним и с нами. Мы признаем ее личное решение, никто из нас никогда больше не обращается к ней с новыми требованиями.

С 1960 года Главное управление разведки руководит источником «Комтесса». Она работает секретарем в Министерстве иностранных дел. Наш агент «Линднер», заброшенный из ГДР в ФРГ целенаправленно знакомится с ней в 1960 году. Они образуют пару. Он быстро понимает, что молодая женщина никогда не стала бы работать на социалистическую страну, и вербует ее, на жаргоне секретных служб, «под чужим флагом». Так как в ее жилах течет английская кровь, он выступает как агент британской внешней разведки «МИ-6». Заинтересованность Англии в мирном развитии Германии и в отношениях между Восточной и Западной Европой ей понятна. Политического единомыслия, какое мы ищем и находим у многих наших партнеров, здесь, конечно, нет.

Если говорить о делах, которыми мы занимаемся, в связи с так называемой «методикой “Ромео”», историю с «Комтессой» можно отнести к ним. То, что Главк является открывателем получения информации подобным способом, как позже будут утверждать, пожалуй, вызовет смех у служб других стран. Конечно, Хельга Бергер преднамеренно введена в заблуждение по поводу адресата ее информации, но ей никто не угрожает, не шантажирует ее. Во всяком случае, агент Линднер работает с ней с 1960 по 1976 год. Только в первые годы они спят вместе. В течение 16 лет она с готовностью и уверенностью, что работает на «МИ-6» передает документацию, доступную ей, как секретарю МИД ФРГ.

Когда ее в 1967 году отправляют в торгпредство ФРГ в Польше, уже идет подготовка Варшавского Договора. Благодаря информации, которую мы получаем через Хельгу Бергер, мы в состоянии оказывать влияние на заключение Договора. Мы ставим в известность не только партийно-правительственное руководство ГДР, но и польскую разведку. Она знает о нашей деятельности в Варшаве. Чтобы работать без помех, мы должны посвящать ее в наши дела. Ибо мы, прежде всего, нуждаемся в помощи в операциях по связи.

Несмотря на то, что мы в полном объеме информируем польскую сторону, у нее все же закрадывается недоверие. То, что мы не передаем им никаких документов в оригинале, а только обработанную информацию, соответствует правилам конспирации, у них же вызывает недоверие. Однажды наши польские партнеры потребовали оригиналы. Это унизительное требование мы, конечно, отклонили. Беседы, которые «Линднер», «Комтесса» и мы, — я сам присутствую — ведем на конспиративной квартире, предоставленной поляками, вроде бы снова примиряют с нами польских друзей. Хоть мы и уверены в том, что нас прослушивают, мы говорим о фактах. У нас нет никакого интереса дезинформировать польскую сторону. Через «Комтессу» мы узнаем, как ведут себя поляки на переговорах. Мы видим позиции, которые могли бы навредить ГДР или социалистическому лагерю.