На передней линии обороны. Начальник внешней разведки ГДР вспоминает

Печатный станок заинтересовывает 7 марта 1996 года 2‐ю следственную комиссию бундестага в Бонне. Во время допроса мне никто не верит, что у нас был в наличии такой аппарат и благодаря ему мы сами смогли выпускать документы, защищенные от подделки. Депутат бундестага от СДПГ Юлиус Бойхер на моем допросе ссылается на соответствующую справку Правительства ФРГ. Она рекомендует обратиться к допросу Шальк-Голодковского. Он дал официальные показания для занесения в протокол, что получил соответствующий заказ но не успел реализовать. Кто, задаюсь вопросом, сделал заказ Шальку? Это было не Главное управление.

Бойхер страшно удивлен моей версии и едва в состоянии поверить. Дословно: «Да, да. Поэтому я с возмущением принимаю это к сведению». Возмущен он, прежде всего, потому, что Правительство ФРГ утаило от комитета, где остался печатный станок. Здесь я тоже могу помочь. В конце июня 1990 года уполномоченные правительства по ликвидации МГБ/ВНБ старший консисториальный советник доктор Ульрих Шретер, доктор Георг Бем и генерал Фритц Петер осматривают покинутые нами совершенно пустые помещения на Редернштрассе. Одновременно они заглядывают в рабочие помещения ОТС. Там, среди прочего, стоял печатный станок. Уполномоченные решили на месте, чтобы все печатающие устройства ОТС были перевезены в Министерство внутренних дел ГДР под ответственность министра доктора Петера-Михаэля Дистеля.

И по другим направлениям в оперативно-технической сфере мы идем в ногу со временем. Это окупается при обеспечении безопасности наших посольств и торгпредств. Группа высококвалифицированных сотрудников, оснащенная соответствующей контртехникой, находит подслушивающие устройства противника. В посольствах в Лондоне и Хараре (Зимбабве) они распознают руку британских секретных служб. Главное управление разведки, у которого плохо с валютой, это приносит побочный эффект: мы получаем высокочувствительную технику. Кроме того, наши инженеры подготавливают подробную документацию. Мы рекомендуем выразить резкий протест Министерству иностранных дел Англии. Когда министр Мильке говорит с Эрихом Хонеккером, тот отклоняет его. Он, скорее всего думает о своем государственном визите в Великобританию. Несмотря на то что мы точно знаем о подслушивающих устройствах в нашем Постоянном представительстве в Бонне и в Торгпредстве в Дюссельдорфе, ни в каком другом посольстве ГДР наши специалисты не наталкиваются на электронные «жучки». Открытым остается вопрос о том, являются ли электронщики другой стороны более находчивыми, нежели наши люди.

Важную и технически взыскательную сложную задачу выполняют сотрудники, наблюдающие при поддержке ГО III за станцией радио слежения противника. Конечно, мы контролируем не всю территорию ФРГ, а лишь те районы, в которых зачастую представлены. Благодаря полученной информации мы укрепляем нашу нелегальную сеть в оперативной зоне. Эта информация дополняет или подтверждает сигналы наших источников внутри секретных служб об угрозе опасности отдельным сотрудникам.

Братья из КГБ

Владимир Крючков, начальник 1‐го Главного управления КГБ, сидит рядом в моей служебной машине. Прекрасным летним днем 1987 года мы едем по ухабистой автостраде в Дрезден. Рабочая часть визита позади, теперь начинается туристическая. Крючков хорошо знает ГДР, но в Дрездене еще не был и хочет обязательно посмотреть этот красивый город. Меня удивляет, что Крючков интересуется частными владельцами в ГДР. Он хочет кое-что узнать о самостоятельных ремесленниках, розничных торговцах и деревенских трактирщиках. Он вслух обдумывает, как бы нечто подобное организовать в Советском Союзе.

Добравшись до Дрездена, мы едем на гору Белый олень. Там заходим не только к мяснику-частнику, но и в частный научно-исследовательский институт. Крючков хочет непременно познакомиться с Манфредом фон Арденне. Я сделал на нас заявку через окружное управление МГБ. Арденне приветствует нас как хороших друзей. Он рассказывает нам о своем принудительном пребывании в Советском Союзе сразу после войны. С благодарностью он вспоминает, как с ним обращались советские власти в период его нахождения в СССР и после возвращения в ГДР. Крючков находится под впечатлением.