На переднем крае. Битва за Новороссию в мемуарах её защитников

— Сын ещё летом погиб, под Донецком, в ополчении. А внуки в России живут. Зовут меня к себе. Но как я брата оставлю. Он же помрёт тут без меня.

Примерно через пять минут мы подходим к её дому.

— Вот моя хата, — говорит мне она, показывая на дом.

Я смотрю на эту избушку и вижу, что там нет не только стёкол, но и снесено полкрыши.

— Да как же вы тут живёте? — говорю я ей.

— Я пока с братом у соседей живу. Спасибо, что приютили нас. Ты оставь мешок тут, у заборчика. Дальше я уже сама.

Ставлю мешок к забору.

Бабушка берёт меня за руку и, глядя в глаза, вытирая слёзы, говорит:

— Спасибо тебе сынок. Храни тебя Бог.

— Да, собственно не за что, бабуль. Помогли, чем смогли. Вы меня извините, мне обратно уже надо.

Обнимаю бабушку и прощаюсь.

— До свидания. Не болейте главное, — говорю я ей. Разворачиваюсь и бегу назад, к своим.

Бегу и понимаю, что мы ещё хорошо устроились в этой школе. Ну и что, что спим на полу и на партах. Зато стёкла целы и котельная, что в подвале, топит школу. Ну, нет воды, и что с того? Её же можно принести в баке, с той самой водокачки. Ну да, туалет на улице, в кустах. Зато с едой, с консервами проблем нет. Есть тушёнка и даже варёная сгущёнка, которую Саня Песня принёс неделю назад, целое ведро и которую мы ещё не съели.

— Да у нас там практически курорт. Тепло, светло, а главное все вместе, — размышлял я так про себя пока шёл обратно.

— Ну что, отнёс? — спрашивает меня «Песня», после моего прибытия в школу.

— Ага. Там у неё хата совсем разбитая. Это жесть, Сань. Как они там живут?

— Это война, брат. Будь она не ладная. Ты давай готовься. Сейчас с Борисычем поедем.

— Да я, как пионер. Всегда готов! — улыбаюсь я ему, поправляя свой «калаш».

— Ну, ждите тогда, — говорит он мне и скрывается за дверями класса, где расположен наш штаб.

Через десять минут, мы отправились на очередной выезд с Мозговым.

САБОТАЖ

— середина февраля 2015 года. Ломоватка-Дебальцево.

В предыдущей части я рассказывал о наших бытовых, военных буднях. Не буду тут сейчас опять повторяться, а просто добавлю, что кроме всего прочего была ещё одна вещь, с которой приходилось считаться — это сон. Вернее его отсутствие. Отсутствие сна, как такового, в нормальном понимании нормального человека.

Есть такое понятие — «ненормированный график работы». Возможно, ты — читатель тоже такой график работы имеешь. Это когда пока ты работу не выполнишь, домой не уйдёшь.

Так вот, у нас помимо «ненормированного графика работы» тогда, был ещё и ненормированный сон. Причина была проста — нехватка личного состава, в личной охране у первого лица бригады Алексея Мозгового.

— Почему же такое имело место быть? Не уже ли во всей бригаде «Призрак» не нашлось для этого достаточного количества бойцов? — спросишь ты меня.

А вот ты послушай, почему так получилось? Я постараюсь сейчас объяснить тебе, что называется «на пальцах».

Изначально, ещё в Алчевске, личная охрана «Первого», по разным подсчетам, состояла от 12 до 15 бойцов. И было это, до того пока наша рота «СБ» не заменила эту самую охрану уже во время штурма Дебальцево. Причины этой замены, как я писал ранее, на то были. Но я не буду сейчас о них здесь повторяться. Если кому-то интересно, то вы можете всё это найти в моих предыдущих частях.

Итак. Почему 12 человек? Да потому что одновременно, рядом с Мозговым должно было находиться не менее четырёх бойцов. То есть, пока одна четвёрка сутки дежурит, находясь при этом в полной боевой готовности, две другие — отдыхают. Так было пока штаб, вместе с Мозговым находился в Алчевске. И так перестало быть, когда он передислоцировался в Ломоватку, под Дебальцево. Вместо 12 человек, в Ломоватку, от нашей роты «СБ» поехало восемь.

Командир роты «СБ» (Службы Безопасности) «Призрака» Стилет, почему то решил, что этого, для охраны первого лица бригады вполне достаточно. Но, как показало время, даже это количество бойцов, уменьшилось потом практически наполовину. Почему? Аты слушай дальше.

В то время, когда мы приехали на ротацию в Ломоватку, там находилось уже восемь наших бойцов — две четвёрки. Мы это — Я, Албанец, Аякс и Рок. Меняли же мы тогда — Нила, Сибирь, Клокера и Дамаска. Они уехали, а мы и ещё одна четвёрка «во главе» с Коржом, осталась. Если мне не изменяет память, это были Москаль, Косой и Смелый. Впрочем, это не важно.

Важно другое. Стилет назначил Коржа старшим над обеими нашими четвёрками. Нам лично с Албанцем, как, впрочем, и всем остальным, было на это фиолетово. Ну, назначил и назначил. Сегодня Корж, завтра Михалыч, послезавтра ещё, кто-то другой. Какая разница? Тем более, что у нас был свой старший — Аякс. Но это для нас. А для Коржа, это означало одно — полное признанием его «заслуг» мальчиша-плохиша перед Стилетом. Наконец-то это свершилось. Корж сиял довольный, как начищенный Тульский самовар. Не хватало разве что только, для полного счастья, бочки варенья и ящика печенья.