На переднем крае. Битва за Новороссию в мемуарах её защитников

Килобайты и километры таких сообщений я получаю с первых дней Русской Весны. Отвечаю вежливо, фразой Хемингуэя, давно воспринятой как указание свыше: «Впереди пятьдесят лет необъявленных войн, и я подписал договор на весь срок».

Александр ЖУЧКОВСКИЙ Славянск. Русское братство

— Дед, ты герой?

— Нет. Но я служил с героями.

Из к/ф «Братья по оружию»

Национализм <…> это, прежде всего, острое переживание чувства братства с людьми своего народа, со всей своей нацией, с огромным количеством людей.

Егор Холмогоров

Славянск. Город-крепость. Город-легенда. Город-герой.

Впервые я услышал о городе со столь символическим именем в апреле этого года. Сегодня о нем знает и говорит весь мир.

Мне довелось быть в этом городе. Мне посчастливилось защищать его. И я еще надеюсь вернуться в Славянск, который покинул неделю назад.

Я хочу немного рассказать о Славянске и о русском братстве, которое в эти нелегкие дни я увидел на фронте и в тылу.

Мой рассказ не будет полным: война продолжается, и не все увиденное, услышанное и сделанное может быть предано огласке. Но насколько это возможно, попробую передать.

«Осажденная крепость»

Мой путь в Новороссию был долог и «тернист», границу удалось перейти только с третьей попытки. Чтобы не повторяться, отошлю читателя к майскому репортажу о нашем «луганском периоде».

С самого начала «Русской весны» на Восток Украины начали приезжать добровольцы из РФ для поддержки русского сопротивления новым украинским властям. Но некоторые события послужили толчком для резкого увеличения этого потока и пополнения рядов вооруженного ополчения. Это происходило после событий 2 мая в Одессе и после нашумевшего обращения Игоря Стрелкова. В Сла-вянске я лично убедился, что обращение Стрелкова сыграло огромную роль: поток добровольцев — как с Донбасса, так и из России — увеличился в разы. Убедился из разговоров с прибывающими сюда людьми и увидев длинные списки «новичков» (которых, и нас в том числе, заносили в комендантскую тетрадь).

Несмотря на то, что Славянск почти полностью окружен, дороги к городу контролируются украинскими силовиками и въезд ополченцев и спецгрузов сопряжен с большой опасностью, люди, хорошо знающие ситуацию и местность, обеспечивают коридор для прохода групп, приезжающих для поддержки Славянска.

В отличие от многих городов Луганской и Донецкой республик, в которых до сих царит двоевластие, Славянск находится под абсолютным контролем ополченцев. Украинских и проукраинских элементов здесь не осталось. Психологически и фактически город живет как осажденная крепость. Поэтому здесь наблюдается полное единодушие в борьбе с врагом и радикальная непримиримость, я бы даже сказал, ненависть к нему. Это неудивительно, учитывая абсолютно варварские действия украинских силовиков против местного населения.

Я уверен, что в случае захвата украинцами Славянска (а для этого им придется похоронить чуть ли не всю свою армию) здесь и по всей Восточной Украине они получат мощное партизанское движение, и война может растянуться на месяцы и даже годы. «Точка невозврата» уже давно пройдена. Слишком много крови пролито, чтобы повернуть процесс вспять и вернуться к «единой Украине». Эти люди уже никогда не будут жить в одной стране. Сейчас даже лозунги «федерализации» вызывают только смех. Отныне, пока не победит одна из сторон, на украинское «принуждение к миру» русские будут отвечать только одним — выстрелами.

Возникает вопрос: почему украинцы еще не обрушили всю свою огневую мощь на Славянск и не атаковали наши позиции тысячами пехотинцев? Во-первых, массовые артобстрелы, авиабомбардировки, применение Града и других «средств массового поражения» обернется огромными жертвами среди мирного населения, а это вызовет необходимость введения миротворческих войск, и введет эти войска именно Россия (как самая близкая к Украине страна), да и международное сообщество может начать «задавать вопросы». Во-вторых, в городских боях (если украинцы сделают ставку на живую силу) подавляющая численность противника не будет играть решающей роли и захват города если и удастся, то, опять же, ценой огромных потерь украинских военнослужащих (множество которых, к тому же, просто не хочет воевать и будет разбегаться и массово сдаваться в плен).

«Военно-полевой трибунал работает»