На передних рубежах радиолокации

Руководителем заказа, как я уже говорил, был назначен полковник А. Е. Безменов, недавно перешедший из военного ведомства. Руководство института, конечно, учитывало его довоенный научный опыт, связи в военных кругах страны, а также творческие интересы в области создания современных антенно-фидерных устройств. Он и работал в антенной лаборатории. Я познакомился с Александром Евгеньевичем почти сразу после его прихода в институт. Это был бравый офицер, широко образованный, и я бы сказал, с аристократическим стилем поведения. Но он был не только офицер, но и учёный, автор ряда статей, опубликованных до войны в академических журналах. О чём бы он ни говорил – о военной стратегии, о стрелковом оружии, о роли техники, об общественных явлениях – а эрудиции было ему не занимать, – создавалось впечатление, что он не только давно всё это изучил, но именно он, Безменов, принимал участие в решении вопросов, о которых он рассказывал. Однажды, встретив меня, он сообщил, что в последнее время был занят в судебных заседаниях. И далее продолжал: «Я написал около 10 заявок на изобретения по стрелковому оружию…» «Это что, ваше хобби?» – спросил я. «Нет, я давно этим занимаюсь. Мне выдали авторские свидетельства, но нашлись ниспровергатели, которые подали на меня в суд. Но я доказал свой приоритет».

А. Е. Безменов недолго занимался заказом «Галактика». Антенну для пеленгатора стал разрабатывать сотрудник той же лаборатории И. Б. Абрамов, а к аппаратуре, составлявшей значительный объём работы, А. Е. Безменов практически отношения не имел. Георгий Викторович Кияковский был, пожалуй, наиболее подготовленным сотрудником 13 лаборатории для руководства поисковой работой. После окончания аспирантуры имел приличный теоретический багаж, слыл мастером постановки тонких экспериментальных исследований. Но наиболее сильной стороной была самобытность его мышления. Неповторимыми, а иногда и удивляющими окружающую инженерную братию, были некоторые его технические решения. Внешне это был привлекательный человек, доброжелательный, с сильным чувством юмора, склонный временами к розыгрышам. Вместе с тем он прошёл войну, которая нанесла ему свои отметины. Контузии, ранения часто напоминали о себе, подрывали здоровье. Мне думается, что, приступая к новому заказу, Кияковский ещё не представлял масштабы будущих работ, возможного их разворота, но даже те скудные данные, которыми он владел, свидетельствовали о начале новой эры – космической. В кругу разработчиков он нередко вспоминал о Циолковском, который 50 лет назад предсказал то, что тогда казалось фантастикой, а теперь могло стать явью. Вдохновлённый упоминаниями о Циолковском, я решил в один из выходных дней съездить в Калугу. Много лет прошло с тех пор, но я помню двухэтажный дом-музей Циолковского, скрипучую лестницу на второй этаж, рабочий кабинет и остеклённую террасу, рассказ краеведа о наводнении и о другой беде Циолковского – гибели сына. Но поражало другое: догадки и достижения Циолковского-творца контрастировали с душащей его всю жизнь бедностью. Вот как он сам в автобиографической рукописи характеризовал прошедшее: «На последний план я ставил благо семьи и близких. Всё для высокого. Я не пил, не курил, не тратил ни одной лишней копейки на себя, например, на одежду. Я был всегда почти впроголодь, плохо одет. Умерял себя во всём до последней степени. Терпела со мной и семья…» Не будем забывать о том, что Циолковский в определённой степени предопределил развитие авиации, в домашних условиях соорудил аэродинамическую трубу, а уж о его революционных статьях 1903, 1911 гг., посвящённых ракетной тематике, и говорить не приходится. Сейчас, в связи с нашими работами 50-х годов, я хотел бы напомнить о двух важных фактах творческой биографии Циолковского. В 1897 г. была выведена знаменитая формула Циолковского, вошедшая в учебники по космонавтике. Она определяет конечную (идеальную) скорость одноступенчатой ракеты и звучит так: отношение скорости ракеты после прекращения работы двигателя к скорости истечения газов из сопла двигателя равно натуральному логарифму отношения суммы массы ракеты и сгоревшего топлива к массе ракеты.

Второй факт связан с открытой Циолковским необходимостью иметь в полёте автоматическое управление движением летательного аппарата. Фактически он предсказал появление автопилота на гироскопической основе. Также он предвидел, что будущие реактивные приборы (ракеты) потребуют введения устройств автоматического регулирования.