На передовой вдали от фронта — внешняя разведка в годы Великой Отечественной войны

Нет, не зря Служба внешней разведки России разрешила обнародовать более семисот страниц переписки супругов Коэн, а также Конона Молодого. Наверное, еще никогда разведчики-нелегалы не представали перед публикой в жанре сугубо эпистолярном, как в этих двух серьезных томах.

Какая же это любовь! Когда мы встретились с Моррисом, Хелен уже давно не было на этом свете. Однако иногда казалось, что она ушла только что и вот-вот вернется из булочной на Бронной. Вещи ее оставались в комнате на своих местах… Портреты и фотографии. Хозяин квартиры все время вспоминал ее как живую: «Хелен говорит… Хелен считает… Вы же знаете, какая рисковая Хелен…» Он не был подкаблучником или безнадежно влюбленным. Их объединяло глубокое, светлое чувство.

После девяти лет тюрьмы супругов Коэн — Крогер обменяли на британского разведчика Джеральда Брука. Громаднейшие были преграды: КГБ не мог признать их своими. Пришлось действовать через поляков. И из Лондона под вспышки фотокамер они улетали в Варшаву. В Москве осенью 1969 года их ждал Молодый — Лонсдейл, еще в 1964-м обмененный на англичанина Гревший Винна — связника предателя Пеньковского.

Чем они занимались, вернувшись на вторую родину? Многим. Помимо того, что учили молодых последователей, Лона совершила долгое и рискованное путешествие вместе с бесстрашным генералом Павловым. Объездили на важном для советской разведки континенте страны, где обосновались наши нелегалы. Предлог был придуман удачный. Богатый антиквар в сопровождении супруги высматривает ценные экспонаты для своей коллекции. Как решилась на это Лона? Ведь если бы ее арестовали, приговорили бы к пожизненному заключению.

Были и еще путешествия — в том числе и в далекую страну-соседку. Но об этих выездах — полный молчок.

Моррис убеждал меня, что именно здесь, в России, он у себя дома. На мой вопрос, не скучно ли ему здесь без соотечественников, без родного английского, обиделся:

— Я же встречаюсь с Джорджем Блейком. Человек высочайшего интеллекта. Еще неизвестно, были бы у меня знакомые такого класса, останься мы с Лоной в Нью-Йорке. Мы дружили со всеми теми, кто работал с нами в Штатах и Англии. И когда оказались в Москве, эта личная, замешенная на общем деле и чувствах дружба переросла в семейную. Бена уже нет, а его жена меня навешает. И жена Джонни тоже. И Клод — Юрий Соколов. Милт (Абель — Фишер. — Н. Д.) умер, но мы видимся с его дочерью Эвелин. Мы были волею судьбы друзьями там. Собственной волей оставались друзьями и здесь.

От себя все же добавлю, что встречи, к примеру, с Блейком, да и с другими, стали, по-моему, более частыми в последние годы жизни. А раньше круг общения Морриса и Лоны был, кажется, определенным образом ограничен. Хотелось бы мне знать, чем они занимались в штаб-квартире Службы внешней разведки России…

Коэны дружили в Москве и с другой супружеской парой разведчиков-нелегалов — Героем Советского Союза Геворком Андреевичем и Гоар Левоновной Вартанян. Я заметил, что, несмотря на суровую реальность их профессии, всем им были присущи черты, несколько нами подзабытые. Вартаняны, Коэны, Абель, Соколов, да и Джордж Блейк были в какой-то мере идеалисты. Свято верили в идею, в безукоризненную правоту выбранного Страной Советов пути. При первой и, увы, последней нашей встрече Моррис убеждал меня, что коммунистические идеалы все равно вернутся, а сегодня безупречное общество не удалось построить только потому, что мы сами просто не были как следует к этому готовы.

Что ж, любовь действительно творит чудеса. Любовь к родине, к женщине, к делу, которому служишь.

Моррис Коэн скончался в начале июля 1995 года в московском госпитале без названия. Даже среди наших соотечественников найдется немного людей, любивших Россию так страстно и оптимистично, как любил ее Моррис. Коэн столько знал и столько унес с собой. Мне однажды довелось увидеть съемки, сделанные Моррисом для служебного пользования. И даже там купюра следует за купюрой. Но у меня создалось впечатление, что Крогеры успели поработать на еще одном континенте.

В его квартире на Патриарших прудах я спросил, когда же еще что-нибудь из их с Лоной тайных дел будет рассекречено. Моррис не задумываясь ответил: «Never» — никогда.

Траурная процессия чинно двигалась по Ново-Кунцевскому кладбищу. Это был последний путь Морриса Коэна к Лоне, похороненной там же, по земле, с которой он сроднился уж точно навеки.

ГЕРОЙ ИЗ «МЕРТВОГО СЕЗОНА» Конон Молодый

Фронтовой разведчик Конон Молодый превратился в нелегала сэра Гордона Лонсдейла. Я попросил его сына — Трофима Молодого рассказать об отце.

— Трофим, правда ли, что в годы войны ваш отец работал со знаменитым теперь нелегалом Абелем — Фишером? Сам читал, да и писал, основываясь на изданных за рубежом книгах, будто в 1943 году Молодый, засланный в тыл фашистам, был пойман и доставлен на допрос. А офицер абвера, это был Абель, его узнал и, надавав вашему папе пинков, буквально вышвырнул за порог.