На передовой закона. Истории полицейского о том, какова цена вашей безопасности

Когда я только пришла в Службу столичной полиции, мне сказали, что нужно всегда быть инициативной: выделяться из толпы, вызываться выполнять самые противные задачи и не упускать ни единого шанса попробовать что-то новое. Это дает возможность не только быстро всему научиться, но и показать команде, что ты действительно хочешь работать и стремишься быть здесь. Я два года ждала обучения в Хендоне и снова провела бы восемнадцать недель в тех кошмарных условиях, если бы это требовалось, чтобы остаться в полиции. Если новичок проявляет инициативу, снова и снова вызываясь выполнять тяжелые задачи, выезжать на вызовы по внезапной смерти и проводить досмотры с раздеванием, то к нему относятся с уважением. Однако проблема состояла в том, что все больше новичков не хотели работать или слишком боялись проявлять инициативу. Раньше если стажеров заставляли готовить чай для других членов команды, то их старших коллег обвиняли в травле. Теперь же стажеры спокойно проводят первые два года в роли подопечных, а затем уходят в службу уголовного розыска, так и не овладев навыками работы на улице.

Мы продолжаем слушать тишину, пока ее не нарушают мои коллеги из изолятора временного содержания:

– Вызовите 215.

– Это 215, вызов принят. Спасибо большое.

Я подхожу к стойке сержанта, стараясь не хмуриться. Передо мной стоит Джулия, которая в полиции всего две недели, и Лиз, с которой мы вместе учились в Хендоне. Между ними находится худая женщина, согнувшаяся над стойкой. Она кричит на сержанта скрипучим голосом:

– Черт возьми, каждый раз, когда я попадаю сюда, меня раздевают. Каждый, блин, раз! – ее сухие костяшки белые от ороговевшей кожи. Она с силой прижимает их к стойке. – Я уже сказала, что у меня ничего нет! – кричит она.

Лиз делает усталый жест рукой и закатывает глаза.

– Прости, но что-то подсказывает мне, что тут нужна еще одна пара рук, – говорит она. – У Джулии это первый досмотр с раздеванием.

Я киваю в знак того, что ей не о чем беспокоиться. Задержанная продолжает орать в ухо сержанта. Лиз протягивает мне лист бумаги, и я вижу подробности приводов этой женщины в полицию. Долгая несчастная жизнь, которая умещается на половине листа А4. В основном ее арестовывали из-за наркотиков: класс А, крэк и героин. Магазинные кражи. Я вижу несколько старых приводов за проституцию и качаю головой. Никогда не понимала, зачем арестовывать проституток. Я арестовываю их только в тех случаях, когда есть ордер или когда они распространяют наркотики. Никогда никого не арестовывала за сам факт проституции и не собираюсь этого делать. Не поймите меня превратно, но я каждый день арестовываю их клиентов. Это мерзавцы, чья грязная привычка стимулирует преступность. Однако 99 % проституток являются наркозависимыми. Они торгуют своим телом, чтобы платить за наркотики. Когда их арестовывают за проституцию, они предстают перед судом. Суд накладывает на них штраф. В итоге они продолжают продавать себя, но уже в две смены, чтобы оплатить штраф и купить наркотики. Это явно неправильная логика.

Возбужденный голос Розы возвращает меня в изолятор.

– Я на это не согласна! Я не дам снова себя раздевать, – последние слова она скорее выплевывает, чем произносит. Она выпрямляется, скрещивает руки на груди, поднимает подбородок и вытягивается в полный рост, но все равно кажется очень маленькой. Ее 160-сантиметровое тело напряжено, и каждая мышца выделяется под кожей, кажущейся голубоватой при флуоресцентном свете изолятора. На ней стандартная одежда проститутки из нашего боро: потертые джинсы-скинни и облегающий белый топ. Точнее говоря, он когда-то был белым. Ворот топа измазан косметикой, и бретелька ее ярко-розового бюстгальтера сползла с одного плеча. Кружева на бюстгальтере выглядят чистыми и новыми, в отличие от остальных предметов одежды. Похоже, кто-то опять воровал в магазинах. Ее голые руки покрыты синяками, ссадинами и царапинами, а на ногах – крошечные балетки, грязные до неприличия.

Розу несколько раз арестовывали за проституцию, наркотики и воровство. Ее необходимо досмотреть, ведь она могла пронести с собой что-то опасное.

Лицо сержанта невозмутимо:

– Роза, ты знаешь порядок. Ты зависима от наркотиков класса А и уже причиняла себе вред. Я не могу поместить тебя в камеру, не проведя досмотр с раздеванием.

На лице Розы появляется гримаса:

– Я не даю своего согласия. Почему вам вообще это нравится?

Я сомневаюсь, что сержанту это нравится. Это никому не приносит удовольствия. Однако тот факт, что никому из нас это не нравится, ничего не значит для Розы. С какой стороны ни посмотри, раздеваться догола перед незнакомцами в грязной камере неприятно для любого. По крайней мере, для человека со здоровой психикой.

Лицо сержанта смягчается.

– Роза, перестань. Мои полицейские – профессионалы, они делают это постоянно. Если ты не будешь сопротивляться, все закончится очень быстро. Мы разрешим тебе покурить и приготовим чашку чая.