На передовой закона. Истории полицейского о том, какова цена вашей безопасности

Я отклоняюсь назад и убираю пряди волос, выбившиеся из тугого пучка, за уши. Моя привычка пристегивать ремень безопасности настолько сильна, что приходится сознательно не давать себе сделать это. Мы приедем менее чем через две минуты. Риск вылететь из машины через ветровое стекло при резком торможении не пугает меня теперь, когда мы преследуем потенциального террориста-смертника. Вибрация сирены отдается в заднем сиденье, моем полицейском жилете и моей грудной клетке, поэтому я уже не отличаю дрожь из-за адреналина от звуковой вибрации.

Пока мы мчимся к станции «Холивелл», до меня доходит, что некоторые станции лондонского метро находятся всего в нескольких минутах ходьбы друг от друга. Хоть поток моих мыслей весьма хаотичен, я все равно спрашиваю себя, почему большинство людей предпочитает сидеть в мчащихся железных пулях, избегая взглядов окружающих, вместо того чтобы прогуляться на свежем воздухе. Пока думаю о подземных тоннелях, в моей голове проносятся фотографии, опубликованные после 7 июля. Искореженные дверные и оконные проемы. Смятый металл, изорванные сиденья. Яркие провода, свисающие с вагонов, словно спутанные кишки раненого зверя. Темная кровь на металлических решетках. В моей груди начинает пульсировать страх. Что люди испытали при этом? Я наклоняюсь вперед на своем сиденье.

Я работала в изоляторе 7 июля 2005 года. Мне очень хотелось вырваться из его безоконных глубин и помчаться на место теракта, чтобы хоть чем-то помочь. Но это было невозможно. Я должна была остаться, чтобы следить за задержанными. Я всегда чувствую вину, когда нахожусь не там, где Лондон во мне больше всего нуждается. Наклонившись вперед, различаю красно-синий знак метро. Перед нами открывается изогнутая дорога, и вдалеке виднеется знак ограничения скорости. Мне хочется подъехать как можно быстрее. Я представляю лица тех, кто погиб 7 июля. Я сделаю все, чтобы этого не случилось снова.

Тревор выключает сирену, и мы останавливаемся на обочине рядом со входом на станцию. В непосредственной близости от нас стоят шесть или семь человек. Белый мужчина смотрит в телефон, рюкзака нет. Женщина с маленькой девочкой – нет. Трое смеющихся молодых людей – студенты, легкомысленные и расслабленные. Мужчина, подметающий улицу в светоотражающем жилете, – дворник. Мои глаза перемещаются с одного человека на другого, исключая каждого по очереди. Среди них нет нашего подозреваемого. Мой мозг провел этот анализ за долю секунды, которая требуется, чтобы выйти из автомобиля. Мы останавливаемся у машины, и Тревор тихо сообщает в рацию:

– Браво 1 на месте.

– Принято, Браво 1.

Когда Тревор убирает рацию в держатель на жилете, мы видим его. По тому, как напрягся Тревор и застыла на месте Керис, я понимаю, что мы все заметили его одновременно. У меня перехватывает дыхание. Он выходит из дверей станции и ступает на вымощенную площадку перед входом. У него очень густая темная борода, а тело сутулое и худое. Его скулы четко очерчены, а глаза, которые перемещаются с меня на Тревора и Керис, похожи на глаза сумасшедшего. На его груди висит черно-красный рюкзак, который сам по себе выглядит странно.

Однако сильнее нас беспокоит толстый красный провод, который выходит из дна рюкзака с правой стороны и лежит на левом плече мужчины. Провод огибает шею с правой стороны и, похоже, заходит за воротник. Хорошо хоть не в рукав. Переключатель мертвеца отсутствует. Такой иногда используется террористами и позволяет бомбе взорваться, даже если человека застрелят. Когда курок зажимается, бомба готова к детонации. При ослаблении давления она немедленно взрывается.

Я работала в изоляторе в день крупного теракта в лондоне. несмотря на желание, я не имела право покинуть относительно спокойный пост и отправиться на место происшествия.

Мой взгляд снова падает на рюкзак. Он полный и увесистый, перекрещенные шнурки на его передней части туго натянуты на выпуклом кармане. Лямки врезаются в костлявые плечи подозреваемого. Футболка растягивается на плечах и собирается складками вдоль лямок. Его плечам, вероятно, больно от такой тяжелой ноши. Я гадаю, что в рюкзаке, и вспоминаю бомбу в Уормвуд-Скрабс. Представляю, как черно-красный рюкзак наполнен мягким желтым взрывчатым веществом, начиненным гвоздями и шурупами.