На перекрестках фэнтези

— Что я… Что я делаю? Зачем? — спросила она удивленно. Она с непритворным ужасом в глазах оглядела комнату, усеянную осколками битой посуды, рыцаря с разбитым в кровь лицом и, опустившись на колени, заплакала. Роан достал платок и протянул его принцессе, присев рядом с ней.

— Теперь все хорошо, ваше высочество, теперь все в порядке. Это просто заклинание ушло.

— Но как же кровь единорога?

— Как оказалось, хватило моей, ведь в заклинании кровь — это символ, а единорог — это мой герб, мой символ. Тут все так запутано, как говорила одна моя знакомая феечка. Всего-навсего несколько капель, и все встало на свои места.

— Я так странно себя чувствую…

— Это с непривычки. Вы впервые за всю жизнь встретились сами с собой, ваше высочество.

— Голова кружится…

— Закройте глаза, ваше высочество, вам станет легче.

А когда принцесса открыла глаза, рыцаря уже не было в комнате. Никто впоследствии не смог сказать, как же он вышел. Как миновал все запертые двери, многочисленную стражу, слуг, придворных? Да и был ли вообще такой рыцарь? Ведь его никто не видел, кроме принцессы.

Игорь Ревва ГЕРОЙ. СКАЗКА, РАССКАЗАННАЯ ДЕДУШКОЙ КУИНОМ

Жил да был на белом свете один рыцарь… Чего же в этом такого, спросите вы? Ну, жил, ну и что?… Я вот тоже живу, старый пень… И что удивительного? Хотя, ежели хорошенько подумать… Давно уже живу, сам порой удивляюсь… Иногда вспомнишь… Так… Чего это я?! Ах, да! Я ж про рыцаря рассказать хотел! Вы мне время от времени напоминайте, про чего я рассказываю-то… А то памяти совсем не стало…

Так вот, рыцарь. Жил он, значит, был… Тут ведь самое-то главное не то, что он жил, а то, КАКИМ он был! А был он, прямо скажем, характеру героического! Отважный был, ужас! Таких хлебом не корми, а дай только сотворить чего-нибудь такого, чтоб потомки от удовольствия запрыгали аж! Революцию там, например, или дракона какого победить и красавицу-принцессу спасти…

Ну, насчёт революции рыцарь этот себя не беспокоил — сам ведь, поди, благородного сословия. А когда благородные берутся революцию устраивать, хорошо известно, чем все эти дела оканчиваются.

С драконами тоже неувязка была — не водились они, хоть ты тресни! Сколько этот рыцарь лесов да долин объездил, сколько по горам шарил нету их, и всё! Хоть бы какой завялящий дракошка отыскался, пускай даже с одной башкой, и то сгодился бы для подвига! Так ведь — нет! Бывает же такое невезенье!

Так что, героическая натура рыцаря нашего не находила себе выходу в подвигах, ну, совершенно! И жалко его так было, до слёз прям! Глядишь на него — едет, сердешный, головушку повесил, копьё по земле волочится… Так бы сам и побежал дракона для него отыскивать! А что? Сердце же не каменное, все мы люди, а на рыцаря того даже смотреть было больно — весь уже пылью покрылся, ржавчиной, словно замок старый. Да и к чему за собой следить-то, коли толку с того нету?! Для себя, бедолаги, и так сойдёт… С собой не целоваться…

Но вот однажды проезжал он через село, что близ Акары лежит. Сами знаете, от Акары до гор Сиузских — рукой подать. А от села того — тем ближе. А в Сиузских горах чего ведь только не случается. Такие слухи о тех местах ходят, что только уши подставляй. То, сказывают, отшельник бессмертный там живёт, со своей колдуньей-женой; то посёлок горный, который погибшие воины ещё в прошлом веке себе построили для своих покойницких надобностей; а то ещё и про Замок на Перевале такое сбрешут хоть стой, хоть падай…

Короче говоря, ляпнул один вот такой брехун нашему рыцарю про колдуна-разбойника. Дескать, что колдун этот уже, почитай, годков триста в горах живёт, а то и поболее. Ну, живёт-то он себе — пускай живёт, тоже ведь человек. Но имеется у него в заточении одна красавица, которую он из Принцевого замка похитил. Давно уже он её в темнице держит — полтораста лет почти что. Всё уговаривает красавицу замуж за него пойти, дурак старый. Да кому он нужен, в такие-то годы?! А ведь нет, измывается, окаянный, над прелестной девушкой! Держит в подземелье, без света солнечного, без ветра вольного…

Рыцарь поначалу скривился. Какая же, мол, это красавица-то?! При её-то летах… Когда колдун-злодей крал её, может, она красавицей и была. А сейчас? Что от её красоты осталось-то?

Но растолковал ему собеседник, что колдун, он ведь магию знает лучше, чем, к примеру, наш трактирщик веснушки на лице своей служанки. И вот при помощи разных там заклинаний колдун этот сохраняет молодость и свежесть своей пленницы. Чтоб, значит, подольше мучить её.

Заинтересовался тогда рыцарь. А что?! Одно дело — старушку никому не нужную из подвала вызволять, и совсем другое — красавицу спасать, которая, бедняжка, мается, глазоньки уже все выплакала, спасителя своего ожидаючи. Старушек, вон, пруд пруди! А красавицы? Вот то-то и оно!