На перекрестках судьбы, или Исповедь предателя

В общежитии все уже начали укладываться спать. Раздевшись и взяв с собой мыльно—рыльные принадлежности Коля ушел в ванную комнату. Вернувшись он заметил на себе пять пар удивленно вопросительных глаз своих товарищей. Первым не выдержал Моня, да и не удивительно, когда же евреи могли что-то выдержать? им информация мозг ест. «Что тут ми видем в нашем гарнизони пройисходять переменки что ли? Или нам тикы кажется усе? Ми тут усе глаза висмотрели туды, где ты ходил сейчас. Нам ведь тожеть интэрэс есть куды командование наше пропало?». «Вах Вах» подорвался Вано, «Зачем так дэлаеш, никто не думал за тебя, командыр, нам вэдь учытся надо, а ты к свадьбе готовишься?», третим свой пятак всунул Вася Пуляк: «А чо девка справна, батька главный, так и задвиня на нас все и будя тута житти, чо мы йому сдалыся.». Семен и Николай молчали и в повестке дня вернее вечера участия старались не принимать, но молчание всегда знак согласия. «Ребята, да нравится она мне, первый раз в жизни понравилась девушка, как только я ее увидел, ну что же мне делать, я ее люблю» оборвал дальнейшее обсуждение своей кандидатуры сержант. Все молчали. «Правильно Коля» вдруг первый раз назвал командира по имени Николай Кожемяка. «Не обращай ни на кого внимания, судить тебя никто не имеет права. Любишь и добивайся своего. Молодец. И вообще еще раз услышу от кого-то хоть шепот обсуждения командира, набью нос.» сказал, как отрезал Николай и никто не посмел что то сказать, ибо знали молчун конник не шутит. Но ни завтра, ни после завтра, ни всю последующую неделю увидеть свою Розу Николай не смог. Начали усиленно осваивать новую технику, на аэродроме установили жилые палатки и полевую кухню не только для штурманов, а и для всего летного состава, перевели всех на казарменное положение и началась учеба. Новенькие ТБ3 расчехлили и выгнали на летное поле. Вновь созданные экипажи с начало учились занимать свои места в машине, изучали новые навигационные приборы и приборы управления полетом. Стрелки осваивали свои кабины для ведения огня по самолетам противника. Экипаж состоял из шести человек – два пилота, штурман—это офицеры и два стрелка и радист—стрелок – это сержантский состав. Самолеты были укомплектованы новенькими английскими радиостанциями и внутренней связью между всеми членами экипажа. Кресло, вернее крутящаяся скамейка с небольшой спинкой, штурмана находилось за спиной первого летчика, на новых приборах навигации еще в смазке, Николай пытался разобрать иностранные буквы, чтобы затем перевести точно текст, но в принципе они все были одинаковы с теми, по которым их учили, только немного усовершенствованы. Новенькие шлемофоны с наушниками, теплые лайковые коричневые куртки и штаны и самое главное это унты и меховые перчатки, не рукавицы, а именно перчатки с мягкими, хорошо гнущимися пальцами. Коля представлял себя летящим на боевое задание и именно от него будет зависеть весь полет. Он с пристрастием изучал полетные карты и вечерами в палатке устраивал экзамены своим подчиненным по знанию навигации. Учеба шла, уже были назначены первые пробные полеты. Дело в том, что несколько самолетов ТБ3, поступивших на вооружение в часть, были с подвеской, на которую подвешивались два самолета И15 или И16ть, а уж на них вешались бомбы. И получалось, что после отцепки «ишачки» с высоты 4000 метров, не тратя своего топлива на подлет, штурмовали позиции противника и улетали, прикрывая от истребителей и тяжелые бомбардировщики. На такой самолет попал служить с команды Николая только Коля Кожемяко с командиром Стадником А. И., остальные просто бомбардировщики.