На перекрестках времени

В сердце своем веселяся, Деметрий отдал повеленье
В жертву богам, как пристойно, свершить на брегу гекатомбу.
80. После же войско всю ночь, до восхода багряныя Эос,
Пищей героев – поджаренным мясом с вином угощалось,
С луком сухим, с чесноком благовонным вприкуску –
Так же, как вы угостите аэда за это сказанье.
В память победы Деметрий искусного вызвал Скопаса,
85. Дабы воздвиг на утесе, над гаванью Самофракийской
В память победы морской изваянье крылатыя Ники.
Есть меж Кикладами остров, поросший колючкой,
Парос, где множество мраморных скал и утесов.
Глыбу паросского мрамора выбрал Скопас богоравный
90. Тяжкоогромную, чистую, трещин лишенную черных.
Молот тяжелый и острый резец из седого железа
В мощные руки зажав, обрубил он излишества глыбы,
Сущность оставив богини Победы, стремительной Ники.
После, огладивши статую начисто скобелем острым,
95. Воском пчелиным до ясного блеска натер изваянье –
Изображенье богини Победы, крылатыя Ники,
На корабельном носу устремленныя в бурном порыве.
. . . . . . . . . .

Гражданам Фракии царь Антигон, победитель Сотера,
С сыном Деметрием мирным житьем насладиться не дали:
145. Видно, напрасно им Ника победу дала над врагами.
Славы возжаждав, Деметрий с отцом устремились к Афинам,
Новые войны начав, угрожая селеньям ахейским.
Вечные боги послали тогда предсказанье на остров:
Днем, средь сиянья лучей Гелиоса, в глазах у народа
150. Статуя Ники крылатой исчезла с утеса над морем –
Будто и не было здесь сотворенной Скопасом
Ники крылатой, шагнувшей вперед с корабельного носа.
. . . . . . . . . .

215. В битве при Ипсе погиб Антигон, пораженный железом,
Сын же, Деметрий, спасаяся бегством, ушел от погони…

Глава пятая, рассказанная журналистом Э.Д.Мелоуном

Мне с большим трудом удалось уговорить Челленджера поехать в Париж. Всю дорогу он осыпал меня отвратительными ругательствами, как будто я виноват в том, что, кроме ученых, в Лувр пригласили каких-то сыщиков. Но я-то знал старика и помалкивал.

Должен признаться, что наш соотечественник, знаменитый сыщик Шерлок Холмс, оказался чрезвычайно хладнокровным джентльменом. Он спокойно выдержал испепеляющий взгляд Челленджера, которого для иного, менее искушенного человека было бы вполне достаточно, чтобы провалиться на месте. Доктор Ватсон, постоянный спутник Холмса, и мой приятель сэр Артур Конан Доил также держали себя как подобает англичанам.

Впрочем, и старик вначале вел себя вполне прилично. Он с интересом осмотрел постамент исчезнувшей Ники Самофракийской и загадочные рубчатые следы вокруг. При виде этих следов я невольно вспомнил отпечатки ног кошмарных чудищ возле Центрального озера, которое мы некогда открыли в стране Мепл-Уайта, и сказал об этом Челленджеру.

– Чушь! – рявкнул он. – Не лезьте не в свое дело.

Он сунул кулак под седеющую бороду и задумался, глядя на ровную, будто перекушенную двумя челюстями, поверхность пьедестала. Затем он взглянул на нас, и сказал зычным голосом:

– В этом жалком сборище вряд ли найдется человек, знакомый с работой молодого немецкого ученого об относительности времени, так что и говорить не о чем.

– Профессор, – сказал префект полиции. – Позвольте познакомить вас с письмом, полученным дирекцией Лувра. Неизвестный похититель согласен вернуть статую за выкуп – сто тысяч золотых франков. Он пишет, что…